Более ста стихотворных произведений — свидетели борьбы, страданий и мужества поэта. За цикл стихов «Моабитская тетрадь» Джалиль посмертно присуждена Ленинская премия (1957 г.).
Муса Мустафович Джалиль (Джалилов) родился 2 (15) февраля 1906 года в деревне Мустафино, ныне Оренбургской области, умер 25 августа 1944 года в Берлине. Родился в семье бедного крестьянина. В 1931 г. , окончил литературный факультет МГУ. Был редактором татарских детских журналов, издававшихся при ЦК ВЛКСМ (1931-1932 гг.). В 1939-1941 гг. ответственный секретарь СП Татарской АССР. С 1941 г. в Советской Армии.
В 1942 году тяжело раненным был взят в плен, заключён в концлагерь, где организовал подпольную группу, устраивал побеги советских военнопленных. Он писал стихи, которые заучивались товарищами по плену, передавались из уст в уста. За участие в подпольной организации казнён в военной тюрьме Плетцензее. Посмертно удостоен звания Героя Советского Союза (1956 г.).
Варварство
Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обреченных... Мутный дождь
Гудел в листве соседних рощ
И на полях, одетых мглою,
И тучи опустились над землею,
Друг друга с бешенством гоня...
Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля...
Своими видел я глазами,
Как солнце скорбное, омытое слезами,
Сквозь тучу вышло на поля,
В последний раз детей поцеловало,
В последний раз...
Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас
Он обезумел. Гневно бушевала
Его листва. Сгущалась мгла вокруг.
Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вздох тяжелый.
Детей внезапно охватил испуг,
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.
И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной.
Ребенок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины. Она
Смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!
Все понял, понял все малютка.
- Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать!
Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо...
- Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь?
И хочет вырваться из рук ребенок,
И в сердце он вонзается, как нож.
- Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно.
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!
Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.
Заплакала земля в тоске глухой,
О, сколько слез, горячих и горючих!
Земля моя, скажи мне, что с тобой?
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ль ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?
Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его земли кровавыми слезами,
И пусть его лучи пронзят,
Пусть уничтожат беспощадно
Тех варваров, тех дикарей,
Что кровь детей глотают жадно,
Кровь наших матерей...
1943 год
Поэт Муса Джалиль
Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обреченных... Мутный дождь
Гудел в листве соседних рощ
И на полях, одетых мглою,
И тучи опустились над землею,
Друг друга с бешенством гоня...
Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля.
Своими видел я глазами,
Как солнце скорбное, омытое слезами,
Сквозь тучу вышло на поля,
В последний раз детей поцеловало,
В последний раз...
Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас
Он обезумел. Гневно бушевала
Его листва. Сгущалась мгла вокруг.
Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вздох тяжелый.
Детей внезапно охватил испуг,
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.
И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной.
Ребенок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины. Она
Смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!
Все понял, понял все малютка.
- Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать!
Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо...
- Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь?
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
- Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно.
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!
Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.
Заплакала земля в тоске глухой,
О, сколько слез, горячих и горючих!
Земля моя, скажи мне, что с тобой?
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ль ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?
Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его земли кровавыми слезами,
И пусть его лучи пронзят,
Пусть уничтожат беспощадно
Тех варваров, тех дикарей,
Что кровь детей глотают жадно,
Кровь наших матерей...
1943
Другой вариант перевода:
Они их собрали, спокойно до боли,
Детишек и женщин… и выгнали в поле.
И яму себе эти женщины рыли.
Фашисты стояли, смотрели, шутили…
А день был дождливый,
Касалися луга свинцовые тучи,
Толкая друг друга.
Своими ушами слыхала тогда,
Как реки рыдали, как выла вода…
Кричали ручьи, словно малые дети…
Я этого дня не забуду до смерти.
И солнце сквозь тучи (я видела это!)
Рыдая, ласкало детей своим светом.
…Но звук автомата сумел вдруг прервать
Проклятье, что бросила извергам мать!
У сына дрожали ручонки и губки.
Он плакал в подол ее выцветшей юбки.
Всю душу ее на куски разрывая,
Сын будто кричал уже все понимая:
«Стреляют! Укрой! Не хочу умирать!»
Нагнувшись, взяла его не руки мать,
Прижала к груди: «Ну не бойся, сейчас
Не будет на свете, мой маленький, нас…
Нет, больно не будет… мгновенная смерть…
Закрой только глазки, не надо смотреть.
А то палачи закопают живьем
Нет, лучше от пули мы вместе умрем».
Он глазки закрыл, пуля в шею вошла…
Вдруг молния два осветила ствола
И лица упавших белее чем мел…
И ветер вдруг взвизгнул, и гром загремел.
Пусть стонет земля, Пусть рыдает крича;
Как магма, слеза Будет пусть горяча.
М. Джалиль - известный татарский поэт, герой-антифашист. Самед Вургун замечательно сказал о нем: «Мир и мировая литература знает много поэтов, обессмертивших свои имена неувядаемой славой, но таких, как поэт-герой Муса Джалиль, увековечивших свое имя и бессмертными творениями и смертью, которая сама является подвигом, не так уж много. Вот они: великий поэт Байрон, славный поэт Венгрии Петефи, герой Юлиус Фучик и, наконец, Муса Джалиль».
Перед войной М. Джалиль жил в Казани, писал стихи, работал с молодежью, был председателем Союза писателей Татарии. В 1941 году был призван в Красную Армию, окончил шестимесячные курсы политработников и был направлен на Волховский фронт. До 1942 года М. Джалиль работал военным корреспондентом армейской газеты. В одном из боев у деревни Мясной Бор поэт был тяжело ранен, взят в плен, попал в лагерь, где возглавил подпольную организацию военнопленных, выпускал листовки, писал стихи, призывающие к борьбе с фашистами. Однако деятельность поэта вскоре была раскрыта, его арестовали и отправили в берлинскую тюрьму Моабит. В тюрьме на обрывках бумаги он писал стихи, проникнутые жаждой свободы и горячим призывом к борьбе с фашизмом. 25 августа 1944 года поэт был казнен на гильотине в тюрьме Плетцензее в Берлине.
Однако в 1946 году МГБ СССР завело розыскное дело на Мусу Джалиля. Его обвиняли в измене Родине и пособничестве врагу, имя поэта было включено в список особо опасных преступников. В этом же году бывший военнопленный Нигмат Терегулов принес в Союз писателей Татарии блокнот со стихами М. Джалиля. Эта записная книжка заполнена арабской вязью. «В ней 60 стихотворений и завещание “другу, который умеет читать по-татарски и прочтет эту тетрадку”: “Это написал известный татарскому народу поэт Муса Джалиль. Испытав все ужасы фашистского концлагеря, не покорившись страху сорока смертей, был привезен в Берлин. Здесь он был обвинен в участии в подпольной организации, в распространении советской пропаганды… и заключен в тюрьму. Его присудят к смертной казни. Он умрет. Но у него останется 115 стихотворений, написанных в заточении. Он беспокоится за них. Поэтому он из 115 старался переписать хотя бы 60 стихотворений. Если эта книжка попадет в твои руки, аккуратно, внимательно перепиши их набело, сбереги их и после войны сообщи в Казань, выпусти их в свете как стихи погибшего поэта татарского народа. Это мое завещание. Муса Джалиль. 1943. Декабрь”. Ниже указывались фамилии 12 человек, осужденных вместе с Джалилем. Вторая записная книжка была прислана в Москву в Союз писателей в 1947 году из советского посольства в Бельгии. Туда ее доставили по поручению в то время никому не известного Андре Тиммерманса.
Здесь стихи Джалиля написаны латинским шрифтом - 50 стихотворений. Кроме того, имеется такая короткая, полная внутреннего трагизма запись: “В плену и заточении - 1942. IX - 1943. XI - написал 125 стихотворений и одну поэму. Но куда писать? Умирают вместе со мной”». Андре Тиммермане сидел в одной камере с М. Джалилем в Моабитской тюрьме. Поэт отдал ему тетрадь, попросив передать ее на Родину.
Однако был еще один сборник стихов из Моабита, его привез бывший военнопленный Габбас Шарипов. Оба этих военнопленных (Терегулов и Шарипов) были арестованы. Терегулов погиб в лагере, Г. Шарипов отбывал наказание в течение десяти лет.
В двух записных книжках, доставленных в Советский Союз, было 110 стихотворений. 19 из них (видимо, наиболее дорогих поэту) записаны в обе книжки. Все эти произведения вошли в «Моабитекие тетради».
В январе 1946 татарин Казим Миршан принес в советское посольство в Риме еще одну тетрадь. Она была отправлена в Москву, затем утеряна. Вскоре она попала к Константину Симонову, который организовал перевод стихов Джалиля на русский язык, снял все обвинения с поэта, доказав патриотическую деятельность его подпольной группы. Статья К. Симонова о Мусе Джалиле была напечатана в одной из центральных газет. В 1956 году посмертно поэт был удостоен звания Героя Советского Союза, в 1957 году стал лауреатом Ленинской премии.
«Моабитекие тетради» предельно искренни, в них отразились раздумья поэта о себе и родном народе, о своем месте в борьбе. Одно из произведений, входящих в этот цикл, - стихотворение «Варварство». Оно было написано М. Джалилем в 1943 году.
Сюжет стихотворения - карательная операция, расстрел фашистами мирных жителей, женщин и детей. Свое отношение к происходящему поэт отразил в самом названии стихотворения («Варварство»), в приложении («кучка дикарей»), в эпитетах («бессильных женщин», «худеньких ребят»). Все происходящее, по мнению автора, немыслимо, непостижимо, противно человеческому разуму. Сама природа восстает против этого варварства: на землю опустились тучи, «плакали… реки», «в ярости рыдала мать-Земля», «солнце скорбное в последний раз детей поцеловало».
Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь -
И хочет вырваться из рук ребенок,
И в сердце он вонзается, как нож.
Героиня и ее ребенок обречены на смерть. Они находятся вместе последние минуты, и оба осознают это. Что же может быть страшнее этого состояния? Мать утешает сына в последние мгновения жизни, в последний раз она дарит ему свою нежность и любовь:
Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно.
Но вот наступает конец:
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!
Мать и дитя - это, по мысли поэта, есть то, что свято и незыблемо. Мать - это вечный символ природы, жизни, детям же принадлежит будущее. Враги Же стремятся уничтожить и будущее, и саму природу. И земля не в силах вынести этот позор, «варварство такое».
Стихотворение имеет кольцевую композицию: начинается и заканчивается оно мотивом гибели беззащитных людей, смерти матерей с детьми. Поэт использует свободную строфику, различные средства художественной выразительности: эпитет («бессильных женщин», «мутный дождь», «солнце скорбное», «мощный дуб»), олицетворение («плакали, как дети, реки…», «солнце скорбное… детей поцеловало…», «И в ярости рыдала мать-Земля…»), инверсию («Гневно бушевала Его листва…»), сравнение («Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи»), анафору («Две жизни наземь падают, сливаясь, Две жизни и одна любовь!»).
Здесь искали:
- анализ стихотворения варварство
- муса джалиль варварство анализ
- муса джалиль варварство анализ стихотворения
Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обреченных... Мутный дождь
Гудел в листве соседних рощ
И на полях, одетых мглою,
И тучи опустились над землею,
Друг друга с бешенством гоня...
Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля.
Своими видел я глазами,
Как солнце скорбное, омытое слезами,
Сквозь тучу вышло на поля,
В последний раз детей поцеловало,
В последний раз...
Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас
Он обезумел. Гневно бушевала
Его листва. Сгущалась мгла вокруг.
Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вздох тяжелый.
Детей внезапно охватил испуг, -
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.
И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной,
Ребенок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины. Она
Смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!
Все понял, понял все малютка.
- Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! -
Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо...
- Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь -
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
- Не бойся, мальчик мой. Сейчас
вздохнешь ты вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно. -
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!
Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.
Заплакала земля в тоске глухой.
О, сколько слез, горячих и горючих!
Земля моя, скажи мне, что с тобой
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ль ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?
Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его земли кровавыми слезами,
И пусть его лучи пронзят,
Пусть уничтожат беспощадно
Тех варваров, тех дикарей,
Что кровь детей глотают жадно,
Кровь наших матерей...
Муса Джалиль «Без ноги»
Вернулся я! Встречай, любовь моя!
Порадуйся, пускай безногий я:
Перед врагом колен не преклонял,
Он ногу мне за это оторвал.
Ударил миной, наземь повалил.
- Ты поклонился! - враг торжествовал.
Но тотчас дикий страх его сковал:
Я без ноги поднялся и стоял.
За кровь мою разгневалась земля.
Вокруг в слезах склонились тополя.
И мать-земля упасть мне не дала,
А под руку взяла и повела.
И раненый любой из нас - таков:
Один против пятнадцати врагов.
Пусть этот без руки, тот - без ноги,
Наш дух не сломят подлые враги.
Сто ног бы отдал, а родной земли
И полвершка не отдал бы врагу.
Ценою рабства ноги сохранить?!
Как ими по земле ходить смогу?
Вернулся я!.. Встречай, любовь моя!
Не огорчайся, что безногий я,
Зато чисты душа моя и честь.
А человек - не в этом ли он весь?
Октябрь 1943
[ 1 ] [
