Мы видели, что жизнь со стороны своей формы, т.е. просто как внутреннее самоопределение и самостоя­тельная деятельность, не обладает абсолютным быти­ем, а существует ради другого, а именно для того, чтобы конечная цель была созерцаема. Сама жизнь в своей основе не есть только эта объективная форма, но есть в то же время созерцаемость конечной цели. Кактаковая она имеет две одновременно существующие и взаимно обусловливающие друг друга формы: общую, как опре­деленную конечной целью природу, которая, будучи вечной природой, создает, следуя этому определению,

бесконечный ряд миров, и индивидуальную, как абсо­лютную свободу, способную определяться этой же са­мой конечной целью. Вследствие этого в каждом инди­виде содержится естественное влечение, нравственное определенное назначение и колеблющаяся между ними абсолютная свобода, которая должна возвыситься и стать волей путем добровольного уничтожения себя самой; благодаря этому индивидуальная форма в сво­ем определенном назначении, т. е. сумма индивидов, переживает гибель всех возможных миров.

Но было высказано сомнение, легко возникающее при внимательном размышлении, что сама эта ко­нечная цель, которую мы признали за высший прин­цип, может быть, не есть абсолют. Если это подтвер­дится, то ее бытие, хотя и тоже фактическое, следует рассматривать по аналогии с рассмотренным нами только как созерцаемость другого и высшего, причем формальная жизнь будет тоже созерцаемостью его, но только посредственно, через конечную цель как связующий член.

Итак, исследуем, может ли конечная цель быть аб­солютной, а если нет, что может быть ее основанием и в ней становится видимым? Чтобы прямо перейти к делу, я высказываю предположение, что она есть бы­тие только формальной жизни, и прежде всего строго выясню мое понятие бытия. Я называю имеющим бы­тие (seyend) то, чего никогда не будет и чего никогда не было, и о чем мы безусловно ничего не можем ино­го сказать, как только: оно есть.

Здесь я говорю о бытии жизни, т. е. абсолютного ста­новления, такой жизни, которая в своей формальной сущности есть только становление и никогда не бы­тие, ибо так мы себе представляем чисто формальную жизнь. Что с ней соединено бытие, это значит: это бы­тие само присутствует во всем этом бесконечном ста­новлении, оно есть, а не станет, не будет изменено, со­всем не принимает участия в изменении. Поэтому в жизни бытие есть Единое и остающееся Единым в из­менении. Но это единство и ненарушимая длительность принадлежат жизни собственно не как бытию, а только в противоположность изменению. (Заметьте, я не гово­рю, что жизнь как бытие заключает в себе непостоян­ство и изменение, что было бы бессмыслицей, но я ут­верждаю, что без изменения как противоположности был бы невозможен предикат; неизменность и длитель­ность - это неопределенное, но никак не отрицатель­ное суждение. Не бытие следует из единства, а един­ство следует из бытия, а именно в противоположность становлению как изменению).

Постараемся как можно ближе подойти к этому по­ложению созерцания. Формальная жизнь есть абсолют­ное становление, сказали мы. Если вы попытаетесь пред­ставить себе такое абсолютное становление, вы будете вынуждены придать этому становлению длительность хотя бы на самое короткое время, чтобы сообщить со­зерцанию абсолютно необходимую прочность, иначе оно расплывется в ничто и вы ничего не представите себе. А это противоречит нашему уговору, ибо вы долж­ны были представить себе абсолютное становление, длительность же есть задержка становления и, следо­вательно, отрицание его. Но допустим это, так как ина­че мы не можем прийти к заданному нам представле­нию. Это становление, которое вы, против всякого правила, заставили длиться, будет вытеснено и унич­тожено новым абсолютным становлением, возникшим совершенно из ничего и поэтому не связанным с пер­вым. В такой жизни совсем нет внутреннего единства, и мы представляем себе не данную жизнь, а бесконеч­ное множество различных жизней. Единственное, что вносит в жизнь единство и длительность, есть ее бытие и, следовательно, без этого предположения жизнь со­всем не может быть созерцаема, ни как данная жизнь, ни как жизнь вообще.

В результате допущение в жизни безусловного бы­тия, как мы его только что описали, есть условие созер-цаемости жизни.

Это только что описанное нами бытие и есть то, что мы до сих пор называли конечной целью. Во-первых, всякое становление, всякое обнаружение жизни обла­дает длительностью, необходимой для ее созерцаемос-ти, только потому, что оно есть становление бытия (не­посредственно или посредственно, в нравственной или только в чувственной форме - здесь не важно); само становление существует только при этом условии. По­этому это бытие есть собственно пребывающее: в ста­новлении это есть содержание, а в действии - соделан-ное. Но жизнь с формальной стороны есть абсолютное становление, поэтому это бытие в бесконечно развива­ющемся обнаружении находится только в становлении, а никогда в (фактическом или обнаруженном) бытии. Оно будет в бытии только при конце жизни. Но во вся­ком обнаружении жизнь стремится обнаружить свое бытие; что это не есть действительное бытие, зависит только от требуемого формой действительности бес­конечно продолжающегося становления. Итак, бытие, как действительное, есть цель и намерение обнаруже­ния, и к тому же вполне единственная, безусловная и бесконечная, т. е. конечная, цель.

В результате бытие жизни, которое обязательно должно лежать в основе ее, становится конечной це­лью только в синтезе со становлением как с формой жизни. Помимо этого синтеза и вне этой формы нельзя и говорить о конечной цели, а просто только о бытии. Следовательно, конечная цель есть обнаружение бы­тия в становлении с целью сделать это бытие види­мым, следовательно, посредственно оно есть види­мость бытия жизни, как мы это и предположили.

ПримечанисБытие свободы или жизни - если при­нять резкое значение слова бытие как безусловное бы­тие, вне всякого становления, никоим образом не как просто фактическое бытие явления - и нравствен­ность представляет собой вполне Единое.

Спрашивается далее: что такое это бытие жизни, можно ли его глубже определить? Я отвечаю утверди ­тельно, а именно таким образом: с формальной сто­роны жизнь есть только самоопределение к становле­нию. Это самоопределение прибавляет к бытию толь­ко то, что вытекает из этой формы: бренность частно­го и его бесконечное развитие. А то, что в обнаружении действительно есть и сохраняется во всем бесконеч­ном ряду, имеет основание не в форме, а в самом бы­тии. То, что содержится в каждом отдельном обнару­жении, что, собственно закрепляет его и делает его неподвижным, что действительно сохраняется во всем бесконечном ряде, есть созерцание. Поэтому созерца­ние в своей абсолютной форме, как созерцание, не становится, а есть, форма же только сообщает пребы­вающему созерцанию бесконечное становление. По­этому форма основного бытия жизни есть такое со­зерцание, которое есть, а не стало, и остается неиз­менно одинаковым. С мыслью о нем несовместима никакая деятельность, принадлежащая только фор­мальной жизни. Так как слово созерцание, по-видимо­му, содержит в себе понятие такой деятельности, то заменим его другим выражением: бытие жизни есть неизменный, прочный образ ипиявление, замкнутое в себе бытие, которое именно поэтому не может быть снова непосредственно созерцаемо. Оно, утверждаю я, есть просто бытие жизни, жизнь замыкается им, и есть не что иное, как только оно.

С этим простым созерцанием связана формальная жизнь, иначе говоря, созерцание обладает формальной жизнью, оно есть формальная жизнь, формальная жизнь есть его форма и тому подобное. Посредством этой формальной жизни оно обнаруживается, когда оно обнаруживается в форме вечного становления.

Следовательно то, что мы до сих пор рассматрива­ли как жизнь, есть в своем абсолютном бытии созер­цание, образ, явление. Но созерцание есть свобода не­которого бытия, - это относится к бытию, которое созерцается в созерцании, образуется в образе, явля­ется в явлении.

Что же это за бытие? Во-первых, это не есть бытие самой жизни, ибо жизнь есть просто образ и исчер­пывается образным бытием, и именно она есть образ того другого, противоположного образу, которое от­носится к этому образу как бытие. Очевидно, это есть бытие по ту сторону всякого становления, что можно сказать уже и об образе. Но созерцание есть его со­зерцание, поэтому оно как со стороны бытия, так и со стороны содержания зависит от него; это другое есть основа как формального, так и качественного бытия созерцания. Поэтому, хотя созерцание безусловно есть, а не становится, оно есть не от себя, из себя и через себя, а через это бытие, поэтому оно абсолютно только как факт, именно факт этого бытия. А это бытие, которое есть бытие по отношению к абсолют­ному созерцанию, есть безусловно из себя, от себя, через себя. Оно есть Бог.

В этом его понятии мы ничего не можем о нем ска­зать как только, что-оно есть абсолют и что оно не есть созерцание или что либо иное, заключающееся в со­зерцании в силу его жизненности. Но это есть только форма его бытия, и именно только в противополож­ность к бытию явления. Что такое Бог в действительно­сти и в самом себе, открывается в созерцании, которое вполне его выражает и в котором он таков, каков он внут­ренне в себе самом; но это созерцание не созерцается снова, а обнаруживается посредством связанной с ним свободы. Следовательно, его сущность, как она есть в нем самом, бесконечно обнаруживается прежде всего и непосредственно в созерцании вечной конечной цели. Поэтому жизнь в своем истинном бытии и есть образ Бога, каков он есть в самом себе, но как формальная жизнь, как действительно живая и деятельная есть бес­конечное стремление действительно стать этим обра­зом Божиим, которым она однако никогда не станет именно потому, что это желание бесконечно. В действи­тельном акте, если вообще это истинная жизнь, а не просто кажущаяся, она всегда есть возможно ближай­шее в этот данный моментусловие осуществления это­го образа.

Таким образом, мы достигли последнего и полно­го раскрытия предмета нашего исследования: жизни, или - что то же - знания. (Насколько эти два выра­жения вполне однозначны, сейчас еще яснее обнару­жится). Конечно, знание не есть просто знание само­го себя, ибо в этом случае оно исчерпывалось бы са­мим собой и, не обладая длительностью и опорой, обращалось бы в ничто; но это есть знание о бытии, и именно о Едином бытии, истинно существующем, о Боге, но никак не о бытии вне Бога, ибо иное бытие, кроме бытия самого знания или созерцания Бога, не­возможно, и предположение такого бытия есть чис­тая и явная бессмыслица. Но этот единственно воз­можный предмет знания никогда не встречается в действительном знании в чистом виде, но всегда пре­ломленным в формы знания, необходимые в совокуп­ности и в этой необходимости доказуемые. Доказа­тельство необходимости этих форм и есть филосо­фия, или наукоучение.

Для обзора:

1) То, что вне Бога, разрешается в простое созерца­ние, образ, знание (быть вне Бога и значит быть созер­цанием Бога, и не может иметь иного значения), и в нем нет ни следа, ни искры собственно формального бытия, которое вполне остается в Боге. Поэтому теория постижимого может быть только теорией знания, или наукоучением, ибо Бог непостижим, а вне Бога нет ни­чего, кроме знания.

2) Правда, это знание (это явление) не мертвое, но, безусловно, в самом себе живое. Но будучи жизнью, оно не имеет ни бытия, ни корня, ни материальности, ни качества, а есть только голый принцип - не созерца­ния и его содержания, Бога, ибо таковое есть изначаль­ного принцип дальнейшего определения этого созер­цания и поэтому принятия этого созерцания в форму становления. i

3) Эта жизнь, или принцип, есть абсолютная способ­ность построения и схематизирования, очевидно, все­го того, что она есть. Первоначально она есть образ Бога. Поместите пока принцип в этом пункте. Очевидно, бу­дут возможны два исключающие друг друга случая: или принцип в принципном бытии этого бытия остается тем, что он есть, образом, тогда его продуктом будет бесконечный ряд созерцания. Созерцания, повторяю я. Созерцание находится всюду, где в принципе, посколь­ку он принцип, заключено бытие, т. е. нечто не осво­божденное свободой и не схематизированное, а пото­му и бессознательное. Или второй случай: принцип не остается этим бытием, а схематизирует его; тогда обра­зуется понятие и в данном случае понятие Бога как аб­солютного предмета созерцания. Это генеалогия всех понятий, а здесь, в частности, понятия Бога: религия, завершающая жизнь знания и являющаяся его наивыс­шей вершиной.

4) Вернемся снова к созерцанию, в котором прин­цип, бессознательно для самого себя, есть образ Бога. И в этом созерцании могут быть два случая: или в со­зерцании предполагается свобода, и продукт созер­цания, пройдя через нее, рассматривается как второй бессознательный принцип, заключенный в первом, тогда возникает бесконечное созерцание конечной цели - раскрывается нравственный мир. Или же в со­зерцании не предполагается свобода, и продукт со­зерцания не определяется прохождением через сво­боду, тогда получается созерцание бесконечной природы, которая сама растворяется в созерцании и является его формой.

5) Наконец, сама свобода, принцип как таковой, ос­тавшийся скрытым в рассмотренном выше основном созерцании, может быть схематизирован самой сво­бодой и возвыситься до сознания, тогда образуется со­зерцание/г, как свободного и именно свободного по отношению к конечной цели, которая для него стано­вится законом; поэтомуя представляется с двух точек зрения: как принцип в нравственном мире и как тот же принцип в мире ненравственном и поэтому только чувственном.

Эти пять основных форм исчерпывают возможные формы всякого сознания на веки вечные. Наукоучение имеет дело с необходимыми формами сознания, поэто­му только что сказанное представляет основную схему этой науки, которой и должно было закончиться наше исследование фактов сознания, если оно было вполне выполнено.

Было бы полезно для всякого научного сочинения, если бы к нему иногда предъявляли требование бро­сить терминологию, пользоваться которой оно, может быть, было вынуждено, и высказать простым языком, понятным для обыкновенного ума, в чем, собственно, заключается то новое, что оно утверждает. Здесь мы хо­тим добровольно оказать эту услугу нашему собствен­ному сочинению.

Мы утверждаем, выражаясь обыкновенным житей­ским языком, и утверждали до сих пор вполне серьезно следующее:

1) Знание существует действительно самостоя­тельно и само в себе, а именно это знание есть свобод­ная и самостоятельная жизнь. Вы должны это допус­тить и принять, если вы желаете вместе с нами стать на точку зрения философии, исходящей из знания как самостоятельного феномена. И вы должны действи­тельно так думать и развить вашу мыслительную спо­собность настолько, чтобы быть в состоянии предста­вить себе это или хотя бы попытаться сделать это. Не так думают те, кто предполагает, что знание есть свой­ство, например, предполагаемого субстанциального человека, и мы не хотели сказать, что человек облада­ет знанием. Кто не может понять наших слов иначе, как таким образом, для того смысл их скрыт, и ему ос­танется с самого начала и навсегда недоступной та область, в которой они только и имеют смысл. Мы не

нуждаемся в носителе знания, но будем рассматривать знание, хотя бы предварительно, как своего собствен­ного носителя. Со временем выяснится, куда мы поме­стим человека, который никоим образом не обладает знанием, но им самим, по воле Божьей, должно вла­деть знание. Наша наука требует, чтобы мы на время, ради отвлечения, о нем забыли, как требует геометр, чтобы забыли о материи.

2) Вначале свобода этой жизни некоторым образом связана.

3) Развитие и жизнь этого знания заключаются в том, что свобода освобождается от этой связанности, при­чем подпадает другой меньшей связанности, от кото­рой она снова должна освободиться, и т. д. Короче гово­ря, течение его жизни заключается в постоянном достижении высшей свободы.

4) Это постоянное развитие жизни должно, конеч­но, совершаться по незыблемым и определенным зако­нам. Поэтому изложение фактов сознания является не­которого рода естественной историей развития этой жизни.

5) Эта история, будучи историей развития, начина­ется с низшего пункта, с того, в котором жизнь дается без всякого предшествовавшего развития. Этот пункт, этот terminus a quo истории, есть внешнее восприятие и все, что в связи с ним предполагается.

Я утверждал, что знание безусловно, оно имеет са­мостоятельное существование, и есть единственное самостоятельное существование, нам здесь известное. Но по существу знание есть бытие свободы, следова­тельно, собственно самостоятельна свобода. Это сле­дует признать вместе со мной, хотя бы проблематично, ибо такой образ мысли есть точка зрения философии, и тот, кто не может представить себе знание иначе, как акциденцию какого-нибудь человека, обладающего зна­нием, также не может схватить никакой философской идеи, как никакой геометрической тот, кто не может подняться над материей.

К тому же вполне ясно, как абсолютно противоречи­во такое предположение носителя знания. Мы здесь исследуем цельное сознание. Такой же носитель зна­ния тоже вносится каким-нибудь сознанием и ему ве­рят на основании показаний этого сознания. Если мы допустим, что такой носитель существует, то мы исклю­чим из нашего исследования вносящее его сознание, и наше исследование в таком случае будет неполным в одном из самых важных пунктов.

Большой вред и полная гибель философа от этой неспособности мышления уже в достаточной мере раскрылись. Правда, Кант высказал наше положение не в таких сухих словах и не так откровенно; но если не сделать этого допущения, то окажется, что он в действительности ничего не сказал, и его сочинения полны противоречий. Философствующая публика не сделала этого допущения и действительно не нашла в его сочинениях ничего, кроме множества противоре­чий. (Совершенно непонятно, каким образом некото­рые люди в этом состоянии своей мыслительной спо­собности все же почерпают мудрость из учения Канта и выступают толкователями и распространителями его). Появившееся в печати «Наукоучение» высказало это положение, но ему не поверили, что оно говорит не шутя, поэтому оно осталось непонятым. Делая здесь попытку привести вас к пониманию наукоучения, я прежде всего, и как условие всех моих дальнейших просьб, обращаюсь к вам с просьбой поверить мне, что я серьезно и буквально предполагаю то, что я утверж­даю, и сделать хотя бы попытку представить себе вме­сте со мной эту идею. Попытка не принесет вреда. Если из этого ничего не выйдет и если вытекающие из этой идеи основные положения не убедят вас в ее истинно­сти, то вы можете снова вернуться к старому и при­вычному образу мысли. А без допущения этой идеи вы не поймете и того, что я до сих пор изложил, и будете вынуждены вложить в мое изложение совершенно ложный смысл. Я утверждал, что эта жизнь знания сама

собой изменяется; несомненно существуя, она, по мо­ему мнению, порождает бытие, которое действитель­но и на самом деле есть и сохраняется, и, раз возник­ши, не может уже быть уничтожено; это есть бытие само в себе, так как она сама (жизнь) сама в себе. Это бытие непосредственно выражается в знании, ибо та­кое бытие само есть знание. Может ли при этом взгля­де, если только его принимать серьезно, возникнуть у кого-либо сомнение в реальности такого знания, так как оно есть не что иное, как само бытие в себе? Конеч­но, только в том случае, когда при произнесении сло­ва «знание» не могут представить себе ничего другого, как только свои праздные мечтания, или в том, когда не могут представить себе иной реальности, кроме материальной, которую можно схватить руками; в этих случаях сомнение будет уместно. Те, кто ложно поня­ли наукоучение, так и поступали.

Иногда приходится работать в противоположном направлении. Мы определили для себя цель, но эта цель не конечная - она является всего лишь одним из подходов веера концепций. Допустим, вас попросили решить проблему транспортных пробок в городах и вы сразу стали думать о том, как уменьшить количество транспорта. Вас могут спросить, какова ваша конечная цель? Она может быть «справиться с транспортными пробками в городах».

Есть прекрасный способ добраться до конечной цели - это вопрос «почему?». Когда спрашивают: «Почему вы хотите уменьшить количество транспорта?» - то ответ обычно звучит так: «Чтобы справиться с проблемой транспортных пробок».

Я тогда задаю вопрос: «А какая конечная цель? Уменьшение количества транспорта - это лишь один из подходов к этой цели».

Конечно, так можно спрашивать до бесконечности. Почему вы хотите справиться с проблемой транспортных пробок? Чтобы дела шли лучше. А почему вы хотите, чтобы дела шли лучше? Для экономического процветания страны. А почему вы так озабочены экономическим процветанием страны и т. д.?

В этом процессе таится определенная опасность - вы можете отойти от решаемой проблемы и удариться в глобальную проблему улучшения мира.

Я помню случай, когда мне надо было открыть бутылку вина, но у меня не оказалось под рукой штопора. На тот момент целью моего было: как достать пробку из бутылки? Я попробовал различные подходы, но все они были безрезультатны. Затем я немного изменил проблему: как мне вынуть пробку из горлышка бутылки? Это привело меня к попыткам пропихнуть пробку внутрь бутылки. Но этот маневр тоже не удался. Тогда я вернулся к конечной цели: как мне достать вино из бутылки? И тут, используя шило, я прокрутил в пробке отверстие и налил через него вино.

Есть одна довольно известная история, когда люди в одном здании стали жаловаться на то, что их лифт очень медленно ездит. Ремонт лифта стоил очень дорого, и тогда приняли очень простое и не требующее огромных затрат решение. Внутри лифта повесили зеркала. Люди перестали жаловаться - все время у них уходило на разглядывание себя и других.

Это хороший пример , но успех решения зависит от того, какова реальная проблема. Если проблема состояла в том, что «лифты медленно ездили», то с помощью зеркал действительно ее можно было решить. Но если из-за медленного движения лифта страдала производительность, то зеркала оказались бы бесполезными. Решение с зеркалами могло бы даже ухудшить ситуацию. Зная, что лифты ходят медленно, работники меньше ездили на лифтах, а перестав замечать медлительность лифтов, они стали чаще на них ездить и производительность снизилась еще больше.

Я часто рассказываю историю с будильником, произошедшую со мной в Пенсильвании. Мне надо было встать в половине пятого утра, чтобы ехать в Лос-Анджелес и там сесть на самолет в Торонто. Я завел будильник на половину пятого и поставил его на тумбочку рядом с кроватью. В половине пятого я проснулся от звонка будильника и потянулся, чтобы выключить его и не разбудить соседей в такой ранний час. Но все мои попытки выключить его оказались безрезультатными. Звон продолжался. Я уже было собирался окунуть свой будильник в таз с водой, когда вдруг заметил, что звонил не будильник, а мои часы, которые я тоже завел, но потом совсем забыл про них.

До этого я определил проблему так: каким образом мне выключить будильник? Но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что проблема заключалась в том, как прекратить этот трезвон.

В связи с этим мы исследуем, во-первых, конечную цель человеческой жизни и, во-вторых, то, посредством чего человек может продвигаться на пути к этой цели или же сбиваться с него, поскольку цель управляет всем, что служит к ее достижению. И коль скоро конечной целью человеческой жизни все полагают счастье, то нам предстоит рассмотреть 1) [что есть] конечная цель и 2) [что есть] счастье.

Относительно первого будет исследовано восемь пунктов: 1) присуща ли человеческим действиям обусловленность целью; 2) свойственно ли это [только] разумной природе; 3) в какой мере человеческие действия определяются их целью; 4) существует ли конечная цель человеческой жизни; 5) может ли у одного человека быть несколько конечных целей; 6) подчиняет ли человек все достижению конечной цели; 7) обща ли конечная цель всем людям; в) имеют ли все остальные твари ту же конечную цель, что и человек.

Раздел 1. Присуща ли человеческим действиям обусловленность целью?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1 . Кажется, что человеческим действиям не присуща обусловленность целью. В самом деле, в порядке природы первенствует причина, тогда как само имя конечной цели указывает на то, что идет в конце. Следовательно, конечная цель не может являться причиной. Но то, что обусловливает человеческие действия, суть причина его действий, ибо самовыражение «обусловливать» указывает на отношение причинности. Таким образом, человеческим действиям не присуща обусловленность целью.

Возражение 2 . Далее, то, что само по себе является конечной целью, не может быть обусловлено целью. Но, как говорит Философ, в некоторых случаях конечная цель совпадает с действием . Следовательно, человеческие действия не всегда обусловливаются целью.

Возражение 3 . Далее, действие человека, пожалуй, обусловлено целью в том случае, когда он действует преднамеренно. Но во многих действиях человека нет преднамеренности, порой он даже совсем не задумывается о том, что делает, например, когда он двигает рукой или ногой, или почесывает бороду, размышляя при этом о чем-то другом. Следовательно, действия человека не всегда обусловлены целью.

Все принадлежащие к [общему] роду вещи проистекают из начала этого рода. Но цель, как говорит Философ, это начало человеческих действий . Поэтому человеку свойственно действовать ради цели.

Отвечаю: из всех совершаемых человеком действий в собственном смысле слова «человеческими» являются только те, которые присущи человеку как именно человеку Затем, человек отличается от неразумных животных тем, что он является хозяином собственных действий. Поэтому «человеческими» следует называть такие действия, хозяином которых является человек. Далее, человек является хозяином собственных действий благодаря разуму и воле, по каковой причине свободную волю определяют как «способность и волю разума». Поэтому «человеческими» действиями в собственном смысле слова являются те, которые проистекают из обдуманной воли. Все же другие действия человека следует называть «действиями человека», но никак не «человеческими» действиями, поскольку они не присущи человеку как именно человеку Далее, очевидно, что если действия проистекают из способности, то они и обусловлены этой способностью сообразно природе своего объекта. Но объектом желания является благо и цель. Поэтому все человеческие действия должны совершаться ради цели.

Ответ на возражение 1 . Хотя в порядке исполнения цель есть нечто последнее, однако в порядке намерения действователя она суть первое, и в этом смысле она является причиной.

Ответ на возражение 2 . Если бы какое-нибудь человеческое действие являлось конечной целью, то в этом случае оно было бы произвольным, иначе оно не было бы человеческим действием, о чем было сказано выше. Затем, действие бывает произвольным двояко: во-первых, постольку, поскольку оно направляется волей, например ходьба или речь; во-вторых, постольку, поскольку оно выявляется в соответствии с волей, например, сам акт волеизъявления. Но невозможно, чтобы выявляемое в соответствии с волей действие было конечной целью. В самом деле, объектом воли является цель, подобно тому как объектом зрения является цвет, где первым видимым не может являться акт виденья, поскольку каждый акт виденья определен к видимому объекту. Точно так же и первое желаемое, то есть цель, не может быть самим актом воли. Следовательно, если бы человеческое действие являлось конечной целью, то это было бы действие, которое направляется волей, и потому любое действие человека, в том числе и сам акт воли, совершается ради цели. Поэтому что бы человек ни делал, правильным будет говорить, что человек действует ради цели, даже в том случае, если он совершает то действие, в котором и состоит конечная цель.

Ответ на возражение 3 . Подобного рода действия в собственном смысле слова не являются человеческими действиями, поскольку они не следуют из обдуманных намерений разума, собственного начала человеческих действий. Поэтому хотя они и совершаются ради некоторой мнимой цели, однако не той, которая была бы определена разумом.

Раздел 2. (Только ли) разумной природе свойственна обусловленность действий целью?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1 . Кажется, что [только] разумной природе свойственно действовать ради цели. Ведь человек, которому присуще действовать ради цели, никогда не действует ради неизвестной цели. С другой стороны, есть немало вещей, которые ничего не знают о цели – либо потому, что они вообще лишены знаний, каковы существа, лишенные чувств, либо же потому что они не способны схватить идею цели, каковы неразумные животные. Поэтому, похоже, только разумной природе свойственно действовать ради цели.

Этому противоречит следующее: Философ доказал, что «не только уму, но также и природе присуще действовать ради цели» .

Отвечаю: каждый действователь необходимо действует ради цели. В самом деле, если несколько причин определены друг в отношении друга, то с устранением первой необходимо будут устранены и прочие. Но первой из всех причин является конечная причина. Так это потому, что материя не получает формы иначе, как только вследствие перемещения ее действователем, поскольку ничто само по себе не переходит из потенциальности в актуальность. Но действователь движет в силу своей интенции к цели. В самом деле, если бы действователь не был определен к некоторому частному следствию, он бы не отдавал предпочтения деланию одной вещи перед деланием какой-то другой; следовательно, коль скоро он производит определенное следствие, то необходимо, чтобы он был определен к чему-то такому, что имеет природу цели. И как это определение в разумной природе обусловливается «разумным желанием», которое называется волей, точно так же в других вещах оно обусловливается их естественной склонностью, которая называется «природным желанием».

Однако должно иметь в виду, что вещь через посредство своего действия или движения может склоняться к цели двояко: во-первых, как вещь, сама движущая себя к цели (например, человек); во-вторых, как вещь, движимая к цели другим (например, стрела стремится к некоторой цели постольку, поскольку приводится в движение определившим свое целевое действие лучником). Поэтому наделенные разумом вещи, будучи благодаря свободной воле, которая является способностью воли и разума, господами собственных действий, сами движут себя к цели, а вещи, которым недостает разума, склоняются к цели посредством естественной склонности и, ничего не зная о природе цели как таковой и потому, не имея возможности определять что-либо к цели, но – только определяться к ней другим, движутся к ней не сами, а этим другим. В самом деле, как уже было показано (I, 22, 2; I, 103, 1), лишенная разума природа соотносится с Богом как инструмент с основным действователем. Таким образом, разумной природе присуще стремиться к цели посредством самоорганизации и самодвижения, в то время как неразумной природе присуще стремиться к цели посредством организации и приведения в движение другим, независимо от того, схватывает ли она эту цель, как это имеет место в случае неразумных животных, или не схватывает, как это имеет место в случае тех вещей, которые полностью лишены всяческого познания.

Ответ на возражение 1 . Когда человек действует ради цели по собственному почину, то в таком случае ему эта цель известна, но когда он направляется или руководствуется кем-то другим, как, например, когда он действует по чьему-либо указу или принуждению, то вовсе не необходимо, чтобы он знал эту цель. И то же самое имеет место в случае с неразумными тварями.

Ответ на возражение 2 . Определять к цели свойственно тому, кто способен определять к цели самого себя, в то время как быть определяемым к цели свойственно тому, кто определяется к цели другим. Последнее присуще неразумной природе, хотя и происходит не без участия того, кто наделен разумом.

Ответ на возражение 3 . Объектами воли являются всеобщая цель и всеобщее благо. Поэтому в лишенных разума и ума вещах, не могущих схватывать всеобщее, не может быть и воли, но – только природное или чувственное желание, определенное к некоторому частному благу. Но очевидно, что частные причины движутся общей причиной, подобно тому как градоначальник, преследующий общее благо, своими указами приводит в движение все частные городские службы. Поэтому все, чему недостает разума, необходимо приводится в движение по направлению к своим частным целям некоторой направленной на всеобщее благо разумной волей, а именно божественной волей.

Раздел 3. Определяются ли человеческие действия их целью?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1 . Кажется, что человеческие действия не определяются их целью. В самом деле, цель – это внешняя причина. Но все определяется внутренним началом. Следовательно, человеческие действия не определяются их целью.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что «как их цель достойна порицания или похвалы, точно так же и наши дела достойны порицания или похвалы» .

Отвечаю: определением любой вещи служит не потенция, а акт, по каковой причине составленные из материи и формы вещи устанавливаются в своих видах согласно своим формам. И то же самое имеет место с присущими им движениями. В самом деле, движение может быть как действием, так и претерпеванием, но и в том и другом случае оно определяется актом: действие – актом, который является началом действия, а претерпевание – актом, которым завершается движение. Поэтому нагревание как действие есть не что иное, как некоторое вызванное теплотой движение, а нагревание как претерпевание есть не что иное, как движение к теплу; приведенная дефиниция указывает на определение природы. Человеческий же акт, независимо от того, является ли он действием или претерпеванием, получает свое определение от цели. В самом деле, человеческие акты могут рассматриваться обоими способами, поскольку человек и движет себя, и движется собой. Затем, как было сказано выше (1), «человеческими» акты называются тогда, когда они проистекают из намерений воли. Но объектом воли является благо и цель. Поэтому очевидно, что началом человеческих действий, насколько они суть именно человеческие, является цель. То же самое можно сказать и об их пределе, поскольку человеческое действие завершается на том, что определено волей в качестве цели (это подобно тому, как у природных действователей форма произведенной вещи подобна форме произведшего). А так как говорить о морали, согласно Амвросию, «означает говорить о человеке» , моральные акты в прямом смысле слова получают свои определения от цели, поскольку моральные акты есть то же, что и человеческие акты.

Ответ на возражение 1 . Цель по отношению к акту не является чем-то полностью внешним, поскольку она связана с актом как начало или предел; таким образом, она суть нечто, сущностно принадлежащее акту так, что либо проистекает из того, что рассматривается как действие, либо переходит в то, что рассматривается как претерпевание.

Ответ на возражение 2 . Цель, как было показано выше (1), в той мере, в какой она существует в намерении воли, предшествует [вещи]. В силу этого она и дает определение человеческому, или моральному акту.

Ответ на возражение 3 . Один и тот же акт, будучи однажды произведен своим действователем, упорядочен только к одной ближайшей цели, от которой он и получает свое определение, хотя при этом он может быть упорядочен к нескольким отдаленным целям, каждая последующая из которых является целью предшествующей. К тому же бывает и так, что акт, являясь единичным с точки зрения своего естественного определения, при этом упорядочен к нескольким намерениям воли; например, акт «человекоубийства», будучи единичным с точки зрения естественного определения, может быть упорядочен как к свершению правосудия, так и к удовлетворению гнева. В таком случае с точки зрения морального определения налицо несколько актов, поскольку первый суть акт добродетельный, а второй – греховный. В самом деле, движение не получает определение от того, что является его пределом акцидентно, но только от того, что является его пределом сущностно. Однако моральные цели по отношению к природной вещи акцидентны и, соответственно, связь естественной цели с моралью также акцидентна. Следовательно, нет ничего несообразного в том, что действия, будучи с точки зрения их естественного определения одним и тем же, с точки зрения их морального определения различны, и наоборот.

Раздел 4. Существует ли конечная цель человеческой жизни?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1 . Кажется, что у человеческой жизни вообще нет никакой конечной цели, но что мы имеем дело с бесконечностью. Ведь благо, как утверждает Дионисий, распространяется сущностно . Следовательно, коль скоро то, что проистекает из блага, само является благом, то оно, в свою очередь, также должно распространять благо, и, таким образом, распространение блага бесконечно. Но благо имеет природу цели. Следовательно, последовательность целей бесконечна.

Возражение 2 . Далее, то, что относится к разуму, может умножаться до бесконечности, поскольку у математического количества нет никакого предела. По той же самой причине и виды чисел бесконечны, ибо какое бы число мы ни взяли, разум всегда может помыслить большее. Но желание цели является результатом представлений разума. Поэтому похоже на то, что количество целей бесконечно.

Возражение 3 . Далее, объектом воли является благо и цель. Но воля способна бесконечное множество раз воздействовать на саму себя, поскольку я могу желать нечто, желать это желание и так далее до бесконечности. Таким образом, у человеческой воли может быть бесконечное множество целей, и потому у человеческой воли нет никакой конечной цели.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что «признание бесконечного – это отрицание блага как такового» . Но благо есть то, что имеет природу цели. Следовательно, бесконечность цели противна ее природе. Таким образом, необходимо признать наличие одной конечной цели.

Отвечаю: под каким бы углом зрения мы ни рассматривали этот вопрос, в собственном смысле слова цели не могут проистекать друг от друга до бесконечности. В самом деле, во всех вещах наличествует сущностная упорядоченность друг к другу, и с устранением первой из них все те, которые упорядочены к этой первой, также необходимо были бы устранены. На основании этого Философ доказывает, что мы не можем бесконечно переходить от одной причины движения к другой, поскольку в таком случае не было бы никакого первого двигателя, без которого бы не двигалось и все остальное, так как оно движется только через посредство того, что приводится в движение первым двигателем . Далее, что касается целей, то их порядок двояк, [а именно] порядок намерений и порядок исполнений, и в каждом из этих порядков должно быть нечто первое. В самом деле, то, что является первым в порядке намерений, суть начало, движущее желание; следовательно, если мы устраним это начало, то тем самым устраним и то, что движет желание. Со своей стороны, первым в исполнении является то, в чем имеет свое начало деятельность, и если мы устраним это начало, то никто не приступит к действию. Но началом в намерении является конечная цель, а началом в исполнении – первая из упорядоченных к цели вещей. Следовательно, ни при каких обстоятельствах здесь бесконечности быть не может, поскольку если бы не было конечной цели, то и ничто бы не желалось, и никакое бы действие не имело своего завершения, и не было бы ничего, на чем бы успокоилось намерение действователя; и точно так же: если бы не было первого из того, что упорядочено к цели, то и никто бы не приступал к какому-либо действию, и пророчества бы не сбывались, поскольку сроки их исполнения уходили бы в бесконечность.

С другой стороны, ничто не препятствует тому чтобы бесконечность присутствовала в тех вещах, которые упорядочены друг к другу не сущностно, а акцидентно, поскольку акцидентным причинам не устанавливается предел. И в этом смысле, действительно, встречаются как акцидентные бесконечности целей, так и [акцидентные бесконечности] упорядоченных к цели вещей.

Ответ на возражение 1 . Природа блага такова, что из него проистекает многое, а само оно не проистекает из чего-либо другого. Таким образом, коль скоро благо имеет природу цели, и первое благо – конечной цели, приведенный аргумент вовсе не доказывает, что будто бы нет никакой конечной цели, но – что от предполагаемой цели мы можем бесконечно нисходить к упорядоченным к цели вещам. И это было бы действительно так, если бы мы брали к рассмотрению только всемогущество первого блага, которое бесконечно. Но коль скоро первое благо распространяет себя в соответствии с умом, которому свойственно переходить в следствия согласно некоторой установленной форме, то из этого следует, что существует некая мера в истечении благ от первого блага, от Которого все остальные блага обретают способность к своему распространению. Следовательно, распространение благ происходит не бесконечно, но, как сказано [в Писании], располагает все «мерою, числом и весом» ().

Ответ на возражение 2 . В рассуждениях о самих по себе вещах разум исходит из известных естественным образом начал и продвигается вплоть до некоторого предела. На этом основании Философ доказал, что не существует бесконечного доказательства, поскольку доказательство имеет дело с вещами, связанными друг с другом не акцидентно, а сущностно . Что же касается вещей, связанных друг с другом акцидентно, то в этом случае ничто не препятствует разуму действовать бесконечно. Но прибавление к количеству другого количества или к числу единицы по отношению к ним акцидентно. Поэтому когда речь идет о такого рода вещах, ничто не препятствует разуму действовать бесконечно.

Ответ на возражение 3 . Это умножение актов воздействующей на саму себя воли акцидентно по отношению к упорядоченности целей, что явствует из того, что с точки зрения одной и той же цели не имеет значения, единожды ли воздействует на себя воля, или многократно.

Раздел 5. Может ли у одного человека быть несколько конечных целей?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1 . Кажется возможным, чтобы воля одного человека была одновременно устремлена к нескольким вещам как к своим конечным целям. Так, Августин говорит, что конечная цель, к которой люди стремятся [как бы по природе], состоит в следующем: «В удовольствии, покое, дарах природы и добродетели» . Но очевидно, что это больше, чем одна вещь. Следовательно, воля одного человека может усматривать свою конечную цель во многих вещах.

Возражение 2 . Далее, то, что не противоположно друг другу, друг друга не исключает. Но есть немало такого, что не противоположно друг другу. Поэтому предположение о том, что нечто является конечной целью воли, не исключает [возможности] наличия других [конечных целей].

Возражение 3 . Далее, устремляясь к чему-то одному как к своей конечной цели, воля при этом не теряет своей свободы. Но прежде, чем она определила для себя нечто, например, удовольствие, в качестве конечной цели, она могла бы определить в качестве таковой что-нибудь другое, например, богатство. Таким образом, даже после того как человек определил в качестве своей конечной цели удовольствие, он может в то же самое время определять в качестве своей конечной цели богатство. Поэтому представляется вполне возможным, чтобы воля одного человека была одновременно устремлена к нескольким вещам как к своим конечным целям.

Этому противоречит следующее: то, в чем человек видит свое успокоение как в своей конечной цели, является руководством для его устремлений, поскольку из него он черпает все свои жизненные основоположения. В связи с этим о чревоугодниках сказано: «Их «бог» – чрево» (), а именно потому, что они видят свою конечную цель в удовольствиях чрева. Однако, согласно сказанному [в Писании], «никто не может служить двум господам» (), поскольку те не упорядочены друг к другу· Поэтому невозможно, чтобы у человека было несколько не упорядоченных друг к другу конечных целей.

Отвечаю: невозможно, чтобы воля одного человека была устремлена сразу к нескольким вещам как к своим конечным целям. И так это в силу следующих трех причин.

Во-первых, так это потому, что коль скоро все желает собственного совершенства, человек желает своей конечной цели как своего совершенного и венчающего все блага. В связи с этим Августин говорит, что «конечным благом мы называем не то, чем благо оканчивается, чтобы прекратить свое существование, а то, чем оно доводится до совершенства, чтобы стать полным» . Поэтому необходимо, чтобы конечная цель так удовлетворяла человеческое желание, что человеку уже просто нечего было бы более желать, чего никак не может быть, если для его со вершенства требуется что-то еще. Следовательно, невозможно, чтобы желание было устремлено сразу к двум вещам, как если бы каждая из них была совершенным благом.

Во-вторых, так это потому, что как в процессе рассуждения началом является то, что известно естественным образом, точно так же и в процессе разумного пожелания, то есть волеизъявления, началом должно быть то, что желается естественным образом. Однако этим может быть только что-то одно, поскольку природа стремится только к чему-то одному. Но началом процесса разумного пожелания является конечная цель. Следовательно, то, к чему склоняется воля как к своей конечной цели, единственно.

В-третьих, так это потому, что коль скоро добровольные действия, как было показано выше (3), получают свои виды от цели, то они должны получать свой род от общей им всем конечной цели, что подобно тому, как природные вещи разделяют род согласно общей им форме. Таким образом, коль скоро все, что может быть желаемо волей, принадлежит к одному роду, конечная цель необходимо единственна. Это тем более так постольку, поскольку у каждого рода есть только одно первое начало, а конечная цель обладает природой первого начала, о чем уже было говорено. Затем, как конечная цель человека как именно человека относится к человечеству, точно так же и конечная цель любого человека как индивида относится к индивидуальности. Поэтому, коль скоро у всех людей по природе есть только одна конечная цель, то и воля конкретного человека должна быть определена к этой конечной цели.

Ответ на возражение 1 . Все перечисленные вещи рассматриваются теми, кто видит в них конечное благо, как одно вытекающее из них совершенство.

Ответ на возражение 2 . Хотя и можно определить ряд не противоположных друг другу вещей, однако любая их них будет противоположна совершенному благу, поскольку ей всегда будет требоваться нечто для ее совершенствования.

Ответ на возражение 3 . Способность воли такова, что она не может одновременно желать противоположного, что имело бы место, если бы она устремлялась к нескольким различным объектам как к конечным целям, о чем было сказано выше.

Раздел 6. Все ли желаемое человеком желается им ради конечной цели?

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1 . Кажется, что не все из того, что желает человек, он желает ради конечной цели. В самом деле, об упорядоченных к конечной цели вещах принято говорить как о чем-то очень серьезном и очень полезном. Но в шутках нет ничего серьезного. Следовательно, то, что делается шутки ради, не определено к конечной цели.

Возражение 2 . Далее, Философ в начале своей «Метафизики» говорит, что умозрительная наука желанна ради нее самой . Но ведь нельзя же сказать, что каждая умозрительная наука является конечной целью. Следовательно, не все из того, что желает человек, он желает ради конечной цели.

Возражение 3 . Далее, кто бы ни определял что-либо к конечной цели, он думает об этой цели. Но человек во время своих дел и желаний не всегда думает о конечной цели. Следовательно, не все из того, что человек делает и желает, он делает и желает ради конечной цели.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Наше конечное благо есть то, ради чего должно быть желательно все остальное, само же оно желательно ради него самого» .

Отвечаю: что бы человек ни желал, он необходимо желает ради конечной цели. Очевидность этого можно показать двояко. Во-первых, на основании того, что все, желаемое человеком, желается им с точки зрения блага. Таким образом, даже если он желает нечто не как являющееся его конечной целью совершенное благо, он необходимо желает его как ведущее к совершенному благу, поскольку любое начало всегда упорядочено к завершению, что хорошо видно на примере следствий как природы, так и искусства. Поэтому любое начало совершенствования упорядочено к завершению совершенствования, которое достигается с достижением конечной цели. Во-вторых, на основании того, что конечная цель так относится к движению желания, как первый двигатель к остальным движениям. Но очевидно, что вторичные движущие причины не приводят в движение иначе, как только будучи сами приведены в движение первым двигателем. Поэтому и вторичные цели желания не движут желание иначе, как только будучи упорядочены к первому объекту желания, а именно к конечной цели.

Ответ на возражение 1 . Целью шуток не является что-либо внешнее, но – только лишь благо самого шутника, поскольку они либо радуют его, либо успокаивают. Совершенным же благом человека является его конечная цель.

Ответ на возражение 2 . То же самое можно сказать и об умозрительной науке, которая желанна как благо ученого и включена в являющееся конечной целью полное и совершенное благо.

Ответ на возражение 3 . Никто не должен непременно думать о конечной цели всякий раз, когда он что-либо желает или делает. Просто действенность определенной к конечной цели первой интенции всегда присутствует в каждом и направленном на что угодно желании, даже если помыслы желающего никак не связаны с конечной целью. Так, гуляющий по тропинке, делая очередной шаг, вовсе не должен думать о цели [своей прогулки].

Раздел 7. Обща ли конечная цель всем людям?

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1 . Кажется, что конечная цель не обща всем людям. В самом дел е, конечная цель человека – это, пожалуй, есть нечто, прежде всего, неизменное. Но некоторые, греша, отступают от неизменного блага. Следовательно, конечная цель не обща всем людям.

Возражение 3 . Далее, цель – это предел действия. Но действия являются действиями индивидов. Затем, хотя природа вида и обща всем людям, однако они отличаются в том, что относится к индивидам. Следовательно, конечная цель не обща всем людям.

Этому противоречат слова Августина о том, что всем людям обще желание конечной цели, а именно блаженства .

Отвечаю: о конечной цели можно говорить двояко: во-первых, с учетом только лишь аспекта конечной цели; во-вторых, через рассмотрение того, в чем аспект конечной цели реализован. Так вот, в том, что касается самого аспекта конечной цели, то желание конечной цели обще всем, поскольку все желают завершения своего совершенствования, в чем, собственно, и состоит конечная цель, о чем уже было сказано (5). Но что касается того, в чем реализован этот аспект, то тут мнения людей об их конечной цели расходятся, поскольку одни видят ее в богатстве, другие – в удовольствиях, третьи – в чем-то еще. Это подобно тому, как сладость, которая на вкус приятна всем, одним наиболее приятна в вине, другим – в меде, третьим – в чем-то подобном. А вот для того, кто высшее удовольствие находит именно во вкусе, сладость – это наиприятнейшая вещь на свете. Таким образом, то благо, которое является для человека наиболее совершенным с точки зрения наилучшей расположенности человека к восприятию этого блага, и желается им ради его конечной цели.

Ответ на возражение 1 . Совершающие отступают от того, в чем в действительности состоит их конечная цель, но это не означает, что они отступают от стремления к конечной цели; просто они стремятся к ней неверным путем.

Ответ на возражение 2 . Различия в жизненных устремлениях обусловлены различием вещей, в которых люди пытаются найти свою конечную цель.

Ответ на возражение 3 . Хотя действия принадлежат индивидам, однако первое начало действия является природным и направлено только на нечто одно, о чем уже было сказано выше (5).

Раздел 8. Разделяют ли эту конечную цель все остальные твари?

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1 . Кажется, что все сущее разделяет с человеком его конечную цель. В самом деле, цель адекватна началу. Но начало человека, Бог, также является началом и всего остального.

Следовательно, все остальные вещи разделяют с человеком его конечную цель.

Возражение 2 . Далее, Дионисий сказал, что «Бог привлекает все вещи к Себе как к их завершению» . Но Он также является и завершением человека, поскольку, согласно Августину, Им одним будет наслаждаться человек . Следовательно, все остальные вещи разделяют с человеком его конечную цель.

Этому противоречит то обстоятельство, что, по словам Августина, конечной целью человека является блаженство, и все люди желают именно его . Но, как говорит [тот же] Августин, «блаженство недоступно животным, лишенным разума» . Следовательно, остальные вещи не разделяют с человеком его конечную цель.

Отвечаю: как говорит Философ, цель бывает двоякой, а именно цель «ради чего» и цель «посредством чего», т. е. сама вещь, обладающая аспектом блага, и пользование или обретение этой вещи . Так, мы говорим, что целью движения тяжелого тела является более низкое место в смысле «вещи» или пребывание в более низком месте в смысле «пользования», а целью скупца – деньги в смысле «вещи» или обладание деньгами в смысле «пользования».

Если, таким образом, мы говорим о конечной цели человека в смысле цели как вещи, то в таком случае все остальное разделяет с человеком его конечную цель, поскольку конечной целью равно человека и всего остального является Бог. Если же мы говорим о конечной цели человека в смысле обретения цели, то неразумные существа не разделяют с человеком его конечную цель. В самом деле, человек и другие разумные существа стремятся к своей конечной цели посредством познания и любви Бога, что для других существ представляется невозможным, и потому они обретают свою конечную цель постольку, поскольку участвуют в уподоблении божественности, будучи сущими, живущими или даже знающими.

Из сказанного очевидно, что [все] возражения сняты, поскольку [для человека] знаком обретения конечной цели является блаженство [или счастье].

Цель задачи для человека, ее решающего, задается в понятийной форме, абстрагирующейся от непосредственного конкретного содержания предъявляемой задачи. Содержание этого понятия состоит в следующем: 1) король черных должен занимать такое положение, когда он не имеет выхода ни на одно близлежащее поле; 2) белые фигуры должны контролировать все поля, непосредственно граничащие с черным королем; 3) белые после некоторого преобразования ситуации должны оказывать угрозу королю черных (шах); 4) фигуры черных, какие бы действия с ними ни производили,не могли бы ликвидировать угрозу королю черных. Совокупность перечисленных характеристик и есть комплекс требований к множеству конечных ситуаций (в данной задаче их 11).

Следует отметить, что для принятия решения субъектом рассматриваются не все формально возможные конечные ситуации, а только часть из них, наиболее вероятные.

Одно из условий, при которых цель должна быть достигнута, также формулируется в понятийной форме: цель достигается" за два хода, включающих три преобразования ситуации (три полухода). При этом первое и третье преобразования представляют собой зависимые от решающего задачу преобразования, второе есть независимое, прогнозируемое за противника.

В рассматриваемом классе задач есть только одно объективно верное (первое) зависимое преобразование ситуации или действие, которое и подготавливает достижение конечной цели, и на каждое прогнозируемое действие за противника с необходимостью существует также только одно объективно верное зависимое преобразование, непосредственно реализующее эту цель (принцип единственности решения в шахматных задачах). Непосредственная цель деятельности субъекта при решении задачи состоит в том, чтобы наши именно такое преобразование ситуации, после которого возможно достижение конечной цели. Является ли это преобразование действительно верным, выясняется, естественно, в ходе осуществления последующих преобразований. Отсюда следует, что понятие «мат» однозначно определяет свойства второго собственного преобразования ситуации, требуется только выявить конкретных носителей этих свойств, свойства же первого (подготовительного) нужно найти, а затем уже выбрать самих носителей.

В процессе исследования условий происходит изменение формы отражения как самой цели, так и условий. Форма приобретает практический конкретный характер: мат черным следует объявить не только в два хода, но и при условии контроля поля сб, например, или при условии контролируемости остальных полей матовой зоны со стороны белых.

поиска решения задачи. Конкретное содержание, или, точнее сказать, степень полноты выявленных условий, определяет эффективность последующего поиска решения задачи. Действительно, в ходе первичного обследования ситуации испытуемым были раскрыты следующие характеристики коня е4: «он контролирует поля матовой зоны с5 и d6»; «перекрывает угрозу королю черных со стороны ферзя g2». Однако испытуемым не была раскрыта еще одна, довольно существенная характеристика этого элемента: «Конь перекрывает действие черной ладьи по отношению к Кр Ь4». Невыяв-ленность данной характеристики послужила причиной рассмотрения ошибочных (неэффективных) действий с этим элементом - перемещение коня на другое поле с целью реализации воздействия ферзем на короля черных. Такое действие является объективно ошибочным, так как осуществление его приводит к угрозе (шаху) королю белых со стороны <Ш4. Только после того как испытуемый раскрыл указанную характеристику коня, рассмотрение действий с ним в этом направлении было прекращено.

В анализе условий наблюдается определенная закономерность, вытекающая из характеристик или параметров конечной цели. Действительно, прежде всего на стадии первичного обследования испытуемый исследовал положение черного короля. Это обследование, как видно, соответствует требованию контроля всех близлежащих к черному королю полей и невозможности выхода его ни на одно поле. С другой стороны, испытуемый не выявлял на данном этапе характеристик элементов, которые бы удовлетворяли таким параметрам конечной ситуации, как осуществление угроз черному королю и возможных защит от них со стороны черных. Другими словами, в исследовательской деятельности, направленной на раскрытие реально сложившихся условий, наблюдается определенная этапность, соответствующая параметрам конечной ситуации. По-видимому, можно сделать вывод о том, что уже на стадии первичного обследования ситуации деятельность регулируется содержанием.конечной цели.

Наконец, в построении исследовательской деятельности необходимо отметить и другой немаловажный факт. Дело все в том, что характеристики элементов, образующих условия задачи по своей значимости (или ценности в аспекте достижения конечной цели), не являются равнозначными. Действительно, такой элемент, например, как конь Ь5, контролирует два поля матовой зоны (d6 и d4), а слон h2 не блокирует ни одного поля из этой зоны - под его угрозой находится сейчас ладья черных, т. е. названный элемент непосредственно не связан с достижением конечной цели.

Анализ экспериментальных материалов показал, что наиболее значимые характеристики элементов с этой точки зрения получают более высокую субъективную оценку испытуемого. В частности, такое положение подтверждается данными эмоциональной активации (из литературных источников известно, что одна из важнейших функций эмоциональной активации состоит в оценке определенных

свойств элементов или действий с ними). Так, спустя пять секунд после рассмотрения характеристик коня Ь5 («он одновременно контролирует поля матовой зоны d6 и d4») на уровне осязания и отражения их в речи возникла кожно-гальваническая реакция (КГР), равная 2,8 ком. Наличие эмоциональной оценки подтверждается также и данными речевого рассуждения («...ага-ага! ...здесь - d4, d6 - занято», т. е. блокируется конем), имеющего явно выраженный эмоциональный оттенок.

Ярко выраженную субъективную оценку получают и такие характеристики элементов, которые представляют собой определенное преобразование ситуации. Так, одно из значений черного короля «он может занять поле сб») в данной ситуации в аспекте достижения конечной цели, как видно из позиции (см. рис. 13), более значимо, нежели другие значения этого же элемента. Оказалось, что именно указанное здесь значение было эмоционально оценено (реакция, равная 2,7 ком, возникла спустя 1,5 секунды после отражения его в речи, чему предшествовало рассмотрение этой характеристики на уровне осязательной активности), в то время как ни одна из других непосредственных восьми характеристик короля черных не получила эмоциональной оценки.

Подобную картину мы наблюдали и в отношении характеристики черной ладьи («она может взять коня е4 и объявить шах королю белых»). Отсюда следует, что наиболее значимые в аспекте достижения цели характеристики элементов, выявляемые в процессе исследовательской деятельности, получают и более высокую субъективную оценку испытуемого. Значимость таких свойств элементов и соответствующая их оценка, как будет видно несколько позднее, не является случайной, напротив, играет большую роль в последующем поиске решения задачи.

Характерной особенностью деятельности на описываемой стадии является выявление таких значений элементов, которые не связаны с определенными преобразованиями ситуации (угрозы королю черных, защита последнего «своими фигурами»), т. е. в деятельности фактически отсутствуют элементы планирования «собственных» действий и действий, прогнозируемых за противника. В тех же случаях, когда все-таки такие действия рассматриваются (например, прогнозировались действия за противника: «Король может уйти на поле сб и ладья f4 может взять коня белых и объявить шах королю Ь4»), они, как оказалось, имеют довольно большое значение в организации дальнейшего поиска решения задачи. Наконец, самый процесс формирования конечной цели не заканчивается на стадии первичного обследования ситуации, а продолжается и на других стадиях, хотя обладает специфическими особенностями. Вместе с тем этот процесс на протяжении всего поиска решения протекает на двух соподчиненных уровнях: невербализованном и вербализованном. В нашем случае невербализованный уровень характеризуется данными осязательной и эмоциональной активности (непосредственно регистрируемой кожно-гальванической реак-

цией); вербализованный уровень описывается данными речевого рассуждения и также эмоциональной активностью (интонационная сторона речи, эмоциональная насыщенность ее, наличие междометий, восклицаний и др.).

Анализ литературных и данных настоящего исследования показывает различную роль этих уровней в построении деятельности по решению задач. Так, уже первичное обследование ситуации протекает в основном на осязательном уровне (на этом уровне было установлено 22 взаимодействия между элементами, тогда как в речи было отражено только 9 из них; обратного соотношения не наблюдалось; причем, эмоционально окрашено оказалось два взаимодействия, рассмотренных как на уровне осязательной активности, так и в речи). Однако осязательный поиск строится, как было показано, в соответствии с некоторыми параметрами конечной ситуации, вытекающими из поставленной цели, т. е. имеет место речевая регуляция протекания осязательного поиска. Характеристики элементов, установленные на невербализованном уровне, отраженные в речи и получившие эмоциональную оценку, как оказалось, также выступают в качестве регуляторов дальнейшего поиска решения задачи.

В связи с изложенным подвергнем анализу дальнейший процесс формирования конечной цели, осуществляющийся уже на других этапах поиска решения, этапах формирования конкретных попыток решения задачи, нахождения решения и его доказательства.

Специфика формирования одной из конечных ситуаций на стадии рассмотрения конкретных попыток решения состоит в том, что поиск, в отличие от первичного обследования, строится в соответствии с теми параметрами конечной ситуации, которые не учитывались прежде, а именно: организация конкретных угроз черному королю и прогнозирование возможных ответных действий за противника, имеющих своей целью защиту названного элемента от давления белых. Рассмотрение таких действий предполагает уже соответствующие преобразования исходной ситуации, причем эти преобразования осуществлялись во всех четырех попытках.

Необходимо сразу же заметить, что каждое рассматриваемое субъектом действие с элементом преобразует исходную ситуацию таким образом, что исследуется одна из конкретных сторон или свойств конечной ситуации, центральным элементом которой является король черных. Например, в исходной одной из характеристик ситуации является защита короля черных пешкой f5 от ладьи h5: пешка перекрывает действие ладьи по отношению к королю (эта характеристика данного элемента не была рассмотрена при первичном обследовании ситуации.) Подобного рода характеристики конечной ситуации (в нашем случае - «король защищен от воздействия ладьи белой пешкой») мы будем рассматривать в качестве опосредованных, поскольку они опосредуются конкретными элементами (здесь - пешкой f5). Эти характеристики выявляются и могут выявляться только при условии определенного преобразования ситуации. Действительно, испытуемым в первой попыт-

ке рассматривается действие с пешкой f5 (перемещение ее на поле f6), в результате чего король черных оказывается под воздействием ладьи h5. Таким действием исследуется, как видно, конкретная характеристика короля черных - оказаться под воздействием определенного элемента (взаимодействие: f5 - Kpd5 - f5 - ЛЬ5), в результате чего данная характеристика из опосредованной превращается в непосредственную. Или другой пример. Во второй попытке испытуемый рассматривает действие с пешкой с2 (перемещение ее на поле с4), где также исследуется одно из свойств конечной ситуации (король черных оказывается под угрозой - шах - пешки с поля с4 - взаимодействие: с2 - с4 - Kpd5) *. Здесь также имеет место превращение опосредованной характеристики в непосредственную. Указанная характеристика конечной ситуации опосредуется полем с4, которое наравне с фигурами рассматривается нами в качестве элемента ситуации, обладающего определенными значениями.

Формирование конечной ситуации осуществляется не только путем зависимых, определяемых субъектом преобразований ситуации, но и в результате действий, прогнозируемых за противника. Так, в приведенных выше двух случаях исследовалась одна и та же характеристика - возможность ухода короля на поле сб. Точнее сказать, оказывалась значимой характеристикой одна и та же в результате исследования нескольких значений этого центрального элемента, поскольку прогнозировались и другие действия за противника (а не только указанное), такие, например, как невозможность ухода короля на соседние поля еб, d6, e4, так как они контролируются фигурами белых.

Исследуемые в ходе преобразований ситуации объективные значения элементов выявляют соответствие или несоответствие преобразуемой каждый раз ситуации параметрам конечной ситуации. В приведенных случаях оказывалось, что получаемые ситуации не соответствуют одному из них, а именно: не удовлетворялось требование контроля полей матовой зоны. Факт несовпадения характеристик преобразованной ситуации с требуемыми характеристиками для конечной ситуации выступает в качестве механизма регуляции дальнейшего процесса формирования последней; прежде всего прекращается поиск в рассмотренных направлениях и вместе с тем определяется такое направление формирования действий, которое бы ликвидировало ранее выявленное несовпадение. В этом, по-видимому, и проявляется регулирующая функция конечной цели на стадии формирования конкретных попыток решения задачи.

Анализируемые испытуемым действия с элементами не являются одинаковыми по значимости; некоторые из них получают более

1 Профессиональные или более высокого уровня, чем наш испытуемый (1. разряда), шахматисты могут указать нам на «незаконность» действий испытуемого по рассмотрению ходов f5 - f6 и с2 - с4, поскольку каждый из них ведет непосредственно к шаху, что квалифицируется некорректным при решении шахматных задач, и он должен был бы отказаться от них как неэффективных. Однако необходимость в рассмотрении этих действий, как мы увидим позднее, вытекала из определенной цели.

Рис. 14. Возникновение эмоциональной актиьацин в ходе развития смысла элемента nf5

высокую субъективную оценку. Возвращаясь к ранее выделенным действиям, можно отметить следующее: те действия, которые по своему значению оказываются сопряженными с характеристиками конечной ситуации, вербализуются и эмоционально окрашиваются. Прежде было показано, что действие с пешкой f5 реализует одно из требований (угроза королю) указанной ситуации; именно оно (из всех выделенных значений этого элемента - пешка защищается ладьей; сама поддерживает пешку g6; может быть взятой ладьей f4) оказалось вербализованным и эмоционально окрашенным (рис. 14). Более того, такие сопряженные действия с элементами фиксируются в структуре деятельности и используются, как будет показано, в ситуациях, требующих именно выполнения этих действий.

Таким образом, характерной особенностью деятельности по формированию конечной ситуации на данном этапе поиска решения задачи является рассмотрение действий, преобразующих ситуацию. При этом всякий раз характеристики ситуации, складывающейся в результате такого преобразования, сличаются с требуемыми параметрами конечной ситуации, на основании чего и устанавливается степень соответствия преобразованной и конечной ситуации, причем до момента нахождения решения задачи всегда фиксируется определенное несоответствие, выражающееся в конкретных характеристиках отдельного элемента ситуации (неконтролируемость поля сб, например). Как показал анализ экспериментальных данных, подобного рода характеристики (или свойства ситуации) особым образом оцениваются субъектом и на этапе доказательства найденного решения подвергаются первоочередной проверке. Наконец, следует отметить и другой немаловажный факт, касающийся организации поиска по формированию конечной ситуации.

Дело в том, что процесс формирования ее на стадии рассмотрения попыток решения оказывается достаточно несистематичным:

исследуются не все возможные в предъявленной задаче действия, действительно необходимые для окончательного образования конечной ситуации и вытекающие из совокупности ее параметров, а только часть из них. Так, на этой стадии в различных комбинациях из числа объективно необходимых было проанализировано фактически три определяемых испытуемым действия с элементами и четыре действия, прогнозируемых за противника, тогда как на стадии доказательства найденного решения число тех и других увеличилось, причем три зависимых преобразования и одно прогнозируемое не рассматривались субъектом, по-видимому, по причине их несущественности или по причине неосуществимости в конечной ситуации.

Отсюда вытекает следующее: на стадии формирования попыток решения задачи, с одной стороны, рассматриваются излишние по отношению к конечной ситуации действия - они не входят в ее содержание; с другой стороны, эта ситуация не является еще сформированной полностью, поскольку не анализируется часть действий с элементами, действительно входящих в нее. Полностью сформированной конечная ситуация оказывается только на последней стадии решения задачи (доказательства найденного решения). Процесс формирования конечной ситуации здесь отличается прежде всего систематичностью в рассмотрении действий с элементами.

Непосредственным результатом первых трех попыток являлся уход черного короля на поле сб, так как предпринимавшиеся испытуемым действия по решению задачи не соответствовали одной из характеристик конечной ситуации - контроль полей матовой зоны. В этой связи испытуемым предпринимается действие, сразу же направленное на контроль указанного поля,- рассматривается ход ладьей е8 на поле с8, что и приводит к нахождению в четвертой попытке решения задачи. На стадии доказательства найденного решения испытуемым прогнозируется ряд действий за противника, которые хотя и изменяют каждый раз особым образом ситуацию, однако всегда находятся действия (за белых), приводящие к решению, они как бы вытекают из сущности прогнозируемых. (Ведь и объективно на прогнозируемое действие в ситуации найденного решения имеется только одно действие с элементом, непосредственно реализующее цель, т. е. прогнозируемое и ответное действие однозначно связаны). При этом используются действия, получившие прежде наиболее высокую субъективную оценку.

В результате таких преобразований возникают каждый раз новые ситуации, отличающиеся друг от друга характеристиками или свойствами, определяемыми конкретным действием. Вместе с тем, несмотря на их различия, все они удовлетворяют параметрам конечной ситуации.

Установление всякий раз соответствия получаемых ситуаций с требуемыми характеристиками конечной, как показал анализ экспериментальных данных, эмоционально окрашивается. При этом эмоциональная оценка имеет место независимо от того, окрашивались ранее эмоционально используемые здесь действия или нет.

Рис. 15. Возникновение эмоциональной активации в ходе изменения операционального смысла элемента ЛИ

Так, уже было показано,что ранее действия с пешками f5 и с2 эмоционально оценивались. При использовании действий с этими же элементами на стадии доказательства также возникает эмоциональная реакция, не превышающая прежней величины. Однако в тех случаях, когда испытуемым рассматриваются новые действия, необходимые для доказательства решения, эмоциональная реакция по абсолютной величине резко возрастает: зарегистрировано падение сопротивления кожи на 9 ком (рис. 15). Развитие смысла черной ладьи изменяет соответственно и сформированное субъектом содержание конечной ситуации. Действительно, если ранее, по мнению испытуемого, в конечной ситуации была возможна защита короля от действий ферзя, то в результате исследования значений ладьи эта характеристика конечной ситуации снимается. Конечная ситуация теперь включает в том числе и такие характеристики, как контроль поля еб путем перемещения коня е4 на с5, объявление мата ферзем g2. Необходимо отметить, что в факте возникновения довольно значительной по величине эмоциональной активации отражается процесс изменения содержания конечной ситуации. На всем протяжении поиска решения задачи объективное значение конечной ситуации (или требования к ней, вытекающие из

Поставленной цели,- объявление мата черному королю в Два хода) не изменяется; в ходе исследования свойств элементов и на основании развития их операциональных смыслов меняется для субъекта, как следует из анализа, смысл этой конечной ситуации.

Русский

Испанский

Арабский немецкий английский испанский французский иврит итальянский японский голландский польский португальский румынский русский

На основании Вашего запроса эти примеры могут содержать грубую лексику.

На основании Вашего запроса эти примеры могут содержать разговорную лексику.

Перевод "конечная цель, а" на испанский

Другие переводы

Расширение компетентности само по себе должно рассматриваться не как конечная цель, а как инструмент управления и организации развития карьеры.

Un fin en sí mismo, sino como un instrumento de gestión y de promoción de las perspectivas de carrera.">

Очевидно, что Механизм еще не выполнил поставленную перед ним задачу в полном объеме: не только не завершены расследования, но и деятельность по наблюдению и сдерживанию не может быть прекращена до тех пор, пока не будет достигнута конечная цель, а именно мир в Анголе.

Es obvio que la tarea no ha concluido, ya que no sólo hay investigaciones pendientes sino que no es posible interrumpir la vigilancia y la disuasión hasta que se haya logrado el objetivo final del Consejo de Seguridad, que es la paz en Angola.

El objetivo final del Consejo de Seguridad, que es la paz en Angola.">

В этой связи избирательные процессы все чаще рассматриваются не как конечная цель, а как переход к миростроительству и устойчивому развитию.

A ese respecto, los procesos electorales están cada vez más afianzados no como un fin en sí mismo sino como un puente hacia la consolidación de la paz y el desarrollo sostenible.

Afianzados no como un fin en sí mismo sino como un puente hacia la consolidación de la paz y el desarrollo sostenible.">

Предложить пример

Другие результаты

Она предостерегает от того, чтобы временные специальные меры не рассматривались в качестве конечной цели, а служили устранению прошлой дискриминации.

Advierte que las medidas especiales de carácter temporal no están concebidas como una meta en sí mismas, sino para corregir los casos de discriminación en el pasado.

Meta en sí mismas, sino para corregir los casos de discriminación en el pasado.">

Многие участники призвали сделать акцент не на транспарентности или конфиденциальности как конечной цели, а на эффективности работы Совета.

El objetivo más importante, por encima de la transparencia o la confidencialidad.">

Этот гибкий подход оказался исключительно ценным для достижения конечной цели, а именно запрещения или ограничения применения конкретных видов оружия.

Esta interpretación flexible ha resultado muy valiosa para lograr el objetivo último perseguido : la prohibición o restricción del uso de un arma específica.

El objetivo último perseguido: la prohibición o restricción del uso de un arma específica.">

А до достижения этой конечной цели, а именно полного искоренения ядерного оружия, государства, не обладающие ядерным оружием, все-таки нуждаются в юридически обязывающих международных гарантиях.

Hasta tanto se logre este objetivo final, es decir , la erradicación completa de las armas nucleares, los Estados que no poseen armas nucleares necesitan garantías jurídicamente vinculantes en el plano internacional.">

Начнется подготовка к достижению конечной цели, а именно полностью электронной обработки документов на всех официальных языках, но это процесс, рассчитанный на гораздо более длительную перспективу.

Comenzarán los preparativos para alcanzar el objetivo final, esto es, el procesamiento plenamente electrónico de los documentos en todos los idiomas oficiales, que es un proceso a mucho más largo plazo.

El objetivo final, esto es, el procesamiento plenamente electrónico de los documentos en todos los idiomas oficiales, que es un proceso a mucho más largo plazo.">

Для всего полета должен быть установлен только один режим, предусматривающий четко определенные последствия и учитывающий назначение объекта и его конечную цель, а не то, через какое физическое пространство он перемещается.

No debiese establecerse durante todo el vuelo sólo un régimen con las consecuencias bien determinadas tomando en cuenta el fin del objeto y destino final del mismo, en vez de tomar como punto de análisis el espacio físico que transita.

Fin del objeto y destino final del mismo, en vez de tomar como punto de análisis el espacio físico que transita.">

Наша делегация разделяет абсолютно каждое беспокойство Генерального секретаря за безопасность сотрудников Организации Объединенных Наций как за одно из средств достижения нашей конечной цели, а именно - защиты гражданского населения в зонах конфликтов.

Mi delegación comparte todas y cada una de las preocupaciones del Secretario General sobre la seguridad del personal de las Naciones Unidas en cuanto vehículo para el ulterior fin de proteger a la población civil en zonas o áreas de conflicto.

El ulterior fin de proteger a la población civil en zonas o áreas de conflicto.">

Всякая попытка сделать это может поставить под угрозу конечную цель, а это повлекло бы за собой тяжкую ответственность в глазах международной общественности.

Toda tentativa en este sentido corre el riesgo de hacer fracasar el objetivo final y, por consiguiente, entrañaría una grave responsabilidad frente a la opinión internacional.

Fracasar el objetivo final y, por consiguiente, entrañaría una grave responsabilidad frente a la opinión internacional.">

Необходимость решения этой неотложной проблемы не означает, что мы должны отказаться от наших принципов или забыть о конечной цели, а , скорее, требует принятия рациональных мер и осознания того, что будет своевременным и уместным с политической точки зрения.

Objetivos de proliferación que la comunidad internacional conoce, a estas alturas, perfectamente bien.">

В настоящее время мы сосредоточиваемся, скорее, на конечных целях, а не на средствах их достижения, что подчеркивается в докладе Проекта тысячелетия.

Nos centramos ahora en los fines y no en los medios, como se destacó en el informe del Proyecto del Milenio.

Los fines y no en los medios, como se destacó en el informe del Proyecto del Milenio.">

Протокол основывается на тех же принципах, что и Конвенция, и преследует указанную в ней конечную цель, а также предусматривает аналогичный порядок группирования и классификации стран.

El Protocolo se basa en los mismos principios que la Convención y comparte con ésta su objetivo final, así como la forma de agrupar y clasificar los países.

Su objetivo final, así como la forma de agrupar y clasificar los países.">

В качестве дополнительной рекомендации правительству Ливана предлагается в безотлагательном порядке принять меры по разработке стратегического плана, который должен включать конкретные задачи и конечные цели, а также пути и средства их достижения.

Como recomendación complementaria, se sugiere que el Gobierno del Líbano impulse sin demora la formulación de un plan estratégico que incluya el propósito final y los objetivos que persigue y los medios para alcanzarlos.

Final y los objetivos que persigue y los medios para alcanzarlos.">

Поэтому мы поддерживаем мнение о том, что следует предпринять параллельные шаги по достижению конечной цели, а именно ликвидации ядерного оружия, за счет, например, таких мер, как воссоздание специального комитета по предотвращению гонки вооружений в открытом космосе.

Así pues apoyamos la opinión de que deberían adoptarse medidas paralelas para lograr esta meta definitiva, a saber, la eliminación de las armas nucleares, por ejemplo volviendo a establecer el Comité ad hoc sobre la prevención de la carrera de armamentos en el espacio ultraterrestre.

Esta meta definitiva, a saber, la eliminación de las armas nucleares, por ejemplo volviendo a establecer el Comité ad hoc sobre la prevención de la carrera de armamentos en el espacio ultraterrestre.">

Во-вторых, хотя рынок и является наиболее эффективным механизмом распределения ресурсов в условиях глобализации экономики, не следует забывать ее конечную цель, а именно защиту наиболее уязвимых членов общества.

En segundo lugar, pese a que el mercado es el mecanismo más eficaz para la asignación de recursos en un entorno económico globalizado, no se debe olvidar el objetivo final, que es la protección de los miembros más vulnerables de la sociedad.

Возможно неприемлемое содержание

Показать

Примеры предназначены только для помощи в переводе искомых слов и выражений в различных контекстах. Мы не выбираем и не утверждаем примеры, и они могут содержать неприемлемые слова или идеи. Пожалуйста, сообщайте нам о примерах, которые, на Ваш взгляд, необходимо исправить или удалить. Грубые или разговорные переводы обычно отмечены красным или оранжевым цветом.

Больше примеров

Результатов: 689833 . Точных совпадений: 4 . Затраченное время: 978 мс