Княжна Екатерина Михайловна Долгорукова - тайная любовница, а затем морганатическая супруга Александра II

Личная жизнь Александра II Николаевича была во многом схожа с личной жизнью его отца, императора Николая I.

В 1841 году 28-летним молодым человеком Александр Николаевич женился на принцессе Гессенской и Рейнской (тоже на немецкой принцессе, как и отец) Максимилиане-Вильгельмине-Августе-Софии-Марии, после принятия ею православия нареченной Марией Александровной (1824–1880). Несмотря на то что была она женщиной хрупкой и болезненной, она родила Александру Николаевичу целый букет наследников - 6 мальчиков и 2 девочек - 8 детей, из которых их первенец - дочь Александра - умерла в семилетнем возрасте, а наследник Николай - в возрасте 22 лет в 1865 году. 8 родов в течение 19 лет окончательно подорвали здоровье Марии Александровны: в тяжелом климате Петербурга у неё развилась астма и участились острые сердечные приступы, а потому после последних родов в 1860 году врачи так же, как императрице Александре Феодоровне, матери Александра II, рекомендовали Марии Александровне воздержаться от дальнейшего деторождения, а следовательно, прекратить выполнение супружеских обязанностей. Александру II в то время было всего 48 лет, он был в хорошей форме и любвеобилен по своей натуре. Как и его отец, он волею обстоятельств оказался «соломенным вдовцом».

Естественно, у него, эстета и ценителя женской красоты, были любовницы, отличавшиеся особенной красотой, в основном из числа придворных дам и девиц. При дворе называли его фавориткой то княжну Александру Долгорукую, то Лабунскую, то Замятину, то Макарову, то Ванду Кароцци, то Макову. Все они были отменно красивы, но струн сердца императора не задевали, и он менял своих любовниц одну за другой. От этих связей были и дети. Считается, что одним из внебрачных детей Александра II был адмирал Евгений Иванович Алексеев - видный военно-морской деятель начала XX века, наместник на Дальнем Востоке, один из инициаторов войны 1905 года с Японией, окончившейся для России поражением.

На основе мемуаров княгини Марии Клавдиевны Тенишевой, где она довольно туманно, но намекает на своё происхождение от Александра II, можно считать внебрачной дочерью императора и её, необычайно энергичную и талантливую собирательницу, благотворительницу, художницу, искусствоведа и этнографа, создавшую музей «Русская старина» в Смоленске, художественную школу для крестьянских детей во Флёнове, представлявшую в Париже во время Русских сезонов русское народное искусство.

Несмотря на калейдоскоп увлечений, да еще и осложнённый внебрачными детьми, Александр II не испытывал чувства удовлетворённости: он искал настоящей любви.

Государь император любил в свободное время гулять в Летнем саду, и однажды (это было весной 1865 года) публика заметила среди прогуливающихся рядом с ним необыкновенно красивую и грациозную девушку с большими лучистыми глазами, сопровождаемую элегантной дамой. Обе они были модно и с отменным вкусом одеты. Оказалось, что Александр Николаевич давно знаком и с этой девушкой, и с её бонной - фрейлиной Варварой Шебеко. Это была княжна Екатерина Михайловна Долгорукова, которая вместе со своей сестрой училась в Смольном институте и которую император знал еще маленькой девочкой. Летом 1857 года он проводил большие манёвры под Полтавой и останавливался в имении её отца - князя Михаила Михайловича Долгорукого. Там он и увидел впервые девятилетнюю Катеньку, которая поразила его грациозностью, скромностью, непосредственностью и особенной какой-то ласковостью. Император подружился с Долгоруковыми, князем Михаилом и его женой княгиней Верой, а через несколько лет узнал., что, будучи людьми непрактичными, они разорились. Их усадьба несколько раз была описана кредиторами. Княгиня Вера Долгорукова продала всё своё золото и бриллианты, но смогла уплатить только проценты, чем на время спасла своё имение Тепловку от публичной продажи с молотка. Проведённая императором Александром II реформа 1861 года губительным образом сказалась на их благосостоянии. А в довершение всех несчастий сгорел их большой и богатый дом, в котором в 1857 году останавливался император Александр II. Несмотря на протесты мужа, княгиня Вера обратилась к государю с письмом, в котором рассказала о всех постигших семью несчастьях. Александр Николаевич счёл необходимым помочь семье, которую он знал давно, и распорядился четверых мальчиков Долгоруковых определить в кадетские корпуса Санкт-Петербурга за казённый счёт, а Катеньку и её сестричку Машеньку - в Смольный институт благородных девиц на тех же условиях. Кроме того, он остановил претензии банка к Долгоруковым, чем спас семью от окончательного разорения.

Сердце князя Михаила Михайловича, перенесшего столько несчастий, не выдержало, и он покинул сей свет, оставив вдову в одиночестве. Княгиня Вера переехала в Петербург, сняла маленькую квартирку и жила там на скромные средства дорогими для неё посещениями по воскресеньям то своих сыновей в кадетском корпусе, то своих дочерей в Смольном институте, радуясь достижениям в военном деле своих мальчиков и успехам своих девочек, стремившихся стать первыми в своих классах.

Сёстры Катенька и Машенька, обе красивые девочки, не были похожи друг на друга. По воспоминаниям современников, Машенька была шатенка с нежной кожей лица цвета слоновой кости. А Катенька была яркой блондинкой с «лилейным» цветом лица.

Для «смолянок» самыми радостными событиями были посещения родных в родительский день и «царские дни», когда в Смольный приезжали император или императрица, когда устраивался роскошный обед и все девочки получали подарки. Перед встречей с Екатериной Долгоруковой в Летнем саду Александр II приезжал, в Смольный в Вербное воскресенье, где ему были представлены начальницей Леонтьевой все преподаватели, наставницы и воспитанницы старших классов. Среди последних он сразу узнал сестёр Долгоруковых, семье которых он покровительствовал. Особенно ему понравилась Катенька, и он просил фрейлину Варвару Шебеко, её бонну, приводить свою подопечную на прогулки в Летний сад.

Встреча в Летнем саду с восемнадцатилетней Екатериной Долгоруковой нарушила сердечный покой императора. Он влюбился в неё, как юный мальчишка.

Беседы с Екатериной Долгоруковой во время прогулок, её свежесть молодости, лучистые глаза, румянец во всю щеку, а главное - полное равнодушие к его высокому статусу, а только робость и стеснённость общения с ним - всё покорило императора, и он стал встречаться с ней сначала в Летнем саду, затем, видя, что на них обращают внимание, - на Елагинском, Крестовском или Каменном островах, всё более и более очаровываясь ею. Их отношения были романтическими и платоническими, хотя влюблённый Александр Николаевич мечтал о настоящей близости. И он стал завоёвывать чистую душу Катеньки Долгоруковой, пока еще остававшейся в стенах Смольного института. С этой целью он обратился к давнему своему другу - фрейлине Вареньке Шебеко, которая и раньше выполняла его деликатные поручения, а кроме того, была родственницей начальницы Смольного института мадам Леонтьевой. С Варенькой Шебеко он стал посылать сестрам Долгоруковым фрукты и сладости, приезжать в Смольный с визитом Однажды, когда Катенька простудилась, её положили в больницу института, в маленькую отдельную палату, Шебеко провела Александра инкогнито к больной. Конечно, Леонтьева догадывалась о происходящем, но не препятствовала развитию событий. В тот день Катенька поняла, что она очень нравится царю.

А фрейлина Шебеко по поручению Александра II поехала к княгине Вере Долгоруковой (урождённой Вишневецкой), предложила ей переселиться в приличные, уже оплаченные апартаменты, ссудила княгиню деньгами и сказала, что эта помощь исходит от императора Александра II. Она просила всё сохранить в тайне, чтобы не было пересудов в свете. Варенька Шебеко дала понять княгине, что это «счастье Вишневецких», прапрадед которых, полковник Вишневецкий, привёз ко двору императрицы Анны Иоанновны голосистого пастушка Алёшу Розума, ставшего впоследствии графом Алексеем Григорьевичем Разумовским, фаворитом, а затем и мужем императрицы Елизаветы Петровны. Из всего ей сказанного княгиня Вера поняла только одно, что государю очень нравится её дочь Екатерина.

Александру II в то время было уже за 50, но он не утратил ещё ни своей мужской формы, ни красоты. Теофиль Готье, французский поэт, оставил нам описание его внешности: «Волосы государя были коротко стрижены и хорошо обрамляли высокий и красивый лоб. Черты лица изумительно правильны и кажутся высеченными скульптором Голубые глаза особенно выделяются благодаря коричневому тону лица, обветренного во время долгих путешествий. Очертания рта так тонки и определенны, что напоминают греческую скульптуру. Выражение лица величественно-спокойное и мягкое, время от времени украшается милостивой улыбкой». Живописные портреты Александра II подтверждают это описание Готье.

Княжна Долгорукова, хоть и была моложе Александра более чем на четверть века, не могла не увлечься этим красивым мужчиной, так нежно к ней относящимся, разделяющим с ней и романтическое влечение любви, и жизненные заботы. Однако между влюблёнными стояла большая и почти непреодолимая проблема, и прежде всего - разность социального положения.

Княжна Екатерина Михайловна Долгорукова (1847–1922) была из древнейшего княжескою рода Долгоруких (Долгоруковых), известного своей близостью к великокняжеским и царским родам и своими предками: например, Юрием Долгоруким - основателем Москвы; Екатериной Алексеевной Долгоруковой, невестой императора Петра II, её братом, фаворитом Петра II Иваном Долгоруковым, четвертованным за подделку завещания императора, его женой Натальей Борисовной Долгоруковой, дочерью Бориса Петровича Шереметева, известного полководца петровских времен; княжной Марией Владимировной Долгоруковой, первой женой царя Михаила Феодоровича Романова; генерал-фельдмаршалом князем Василием Михайловичем Долгоруким-Крымским, известным своими победами, и многими другими представителями, славными своими делами, особенно на пользу Отечества.

Но княжна Екатерина Михайловна Долгорукова не была принцессой королевской крови, а потому при дальнейшем развитии романа император мог рассчитывать только на морганатический брак с нею. Страстно влюблённый Александр II после их первой любовной близости обещал своей возлюбленной жениться на ней сразу, как только он освободится от первого брака (то есть после смерти императрицы Марии Александровны), но пока он брал на себя грех соблазнения невинной девушки, а на неё возлагал грех сожительства, не освящённого церковью, да еще с женатым мужчиной.

Это было в 1866 году, оказавшимся тяжёлым и для Екатерины Долгоруковой, и для Александра II. Весной этого года умерла мать Екатерины Долгоруковой, и, чувствуя своё одиночество, Екатерина еще больше стала ценить свои платонические свидания с Александром Николаевичем, внимательно, нежно и бережно относившимся к ней. Фактически он стал единственной её опорой, самым близким ей человеком, потому что и её братья, и сестра Маша жили своей жизнью и при этом далеко от неё. Постоянно рядом с ней была «тётя Вава» - фрейлина Варвара Шебеко, приставленная к ней Александром II и выполнявшая все его указания, о чём Екатерине, разумеется, известно не было. А тётя Вава, заботясь о Катеньке и выполняя указания императора, постоянно говорила ей о том, что настоящая любовь освещена Богом, завещавшим людям: «Да любите друг друга», а потому не является грешной при любых обстоятельствах, если люди любят друг друга от всего сердца, искренне и бескорыстно.

4 апреля этого года произошло из ряда вон выходящее событие. Александр II, закончив свой обычный променад по Летнему саду в четвёртом часу пополудни, вышел за ворота, где стояла его коляска, и только хотел сесть в неё, как неожиданно к нему подбежал молодой мужчина и направил пистолет прямо ему в грудь. Вдруг стоявший неподалёку человек быстрым движением ударил стрелявшего по руке. Пуля просвистела мимо государя. Жандармы и некоторые из публики бросились на стрелявшего, повалили его. Террорист кричал: «Ребята! Я за вас стрелял!» Император, уже севший в экипаж, приказал подвести к нему террориста и спросил его:

Ты поляк?

Русский, - ответил тот.

Почему же ты стрелял в меня?

Ты обманул народ: обещал землю, да не дал.

Государь отдал приказание отвезти и стрелявшего, и помешавшего стрельбе в Третье отделение. Стрелявший назвал себя крестьянином Алексеем Петровым, а второй задержанный - петербургским картузником Осипом Ивановичем Комиссаровым, происходившим из крестьян села Молвитино Костромской губернии, находящегося в 12 верстах от села Домнина, родины Ивана Сусанина, что дало повод называть этого государева спасителя вторым Иваном Сусаниным.

Александр II после покушения сразу же отправился в Казанский собор и возблагодарил Господа за чудо своего спасения. На вечерних службах в церквах прошли благодарственные молебны.

Вечером в Зимнем дворце собрались члены Государственного совета, сенаторы, министры, генералитет. Туда же был приглашен и Осип Комиссаров. Представители государственной службы поздравляли императора с чудесным спасением, даже кричали «Ура!». А государь горячо поблагодарил за своё спасение Осипа Ивановича Комиссарова, а затем возвёл его под именем Иосифа Ивановича Комиссарова-Костромского в дворянское достоинство.

Еще более торжественно деяние Комиссарова отметило московское дворянство. В Английском клубе на 1-й Тверской-Ямской в его честь был устроен великолепный банкет, на котором Осип Иванович был избран почётным членом клуба. Затем от имени московского дворянства ему была преподнесена золотая шпага. Было решено, что вновь принятый во дворянство Комиссаров должен стать, как истинный дворянин, владельцем поместья. Была объявлена подписка на сбор средств для покупки для него имения. Деньги были собраны быстро, и так же быстро был куплен дом с усадьбой именно в Костромской губернии.

Но, бывший изготовитель и торговец картузами, ставший богатым помещиком, уважаемым дворянином Иосифом Ивановичем Комиссаровым-Костромским, не смог перенести этой метаморфозы: он запил горькую и повесился.

Расследование покушения на императора показало, что террорист, назвавшийся крестьянином Петровым, на самом деле саратовский дворянин Дмитрий Васильевич Каракозов, двоюродный брат которого Н. А. Ишутин возглавлял студенческую революционную организацию «Московский кружок», членом которого был Каракозов. Каракозов был повешен, а Ишутину смертная казнь была заменена пожизненной каторгой, ссылкой на Кару. Он умер там в 1877 году с признаками явного помешательства.

Все обстоятельства тяжёлого 1866 года: чудесное избавление императора от смерти, смерть Катенькиной матери, следственные разбирательства 197 задержанных революционеров, суд над 36 «ишутинцами», казнь Каракозова, ссылка Ишутина, переезд Варвары Шебеко к Катеньке, невозможный без участия императора, беседы с Екатериной фрейлины Варвары, «тёти Вавы», о необыкновенной любви государя, о его терпении и благородстве - подготовили княжну Екатерину к переходу её отношений с императором от невинных - к близким, интимным Это произошло в ночь с 1 на 2 июля 1866 года в Петергофе, в павильоне «Бабигон», расположенном в трёх верстах от Главного дворца, неподалёку от дороги, ведущей в Царское Село.

Павильон «Бабигон» был уединённым и поистине райским местом Там было тихо, спокойно, слышно только птичье щебетанье; а растущие вокруг него деревья, цветущие кустарники и клумбы с благоухающими цветами как будто хотели «скрыть тайну происходящих перемен». А внутри павильона, в его бельэтаже, предоставлялись все удобства: несколько великолепно, с большим вкусом меблированных комнат, мраморные ванные и туалеты, снабжённые горячей и холодной водой и всеми необходимыми принадлежностями.

Варвара Шебеко привезла Катеньку в «Бабигон» к вечеру, чтобы остаться здесь ночевать. Она уложила её в постель в одной из комнат, а сама удалилась в соседнюю комнату. Александр пришёл в «Бабигон» поздним вечером В целях конспирации он шёл пешком из Петергофа один, без обычного сопровождения.

Впоследствии Екатерина Михайловна, светлейшая княгиня Юрьевская, вспоминала, что во время этой встречи она так сильно волновалась, что её просто трясло, и она была близка к обмороку. Но как ни странно, Александр Николаевич, мужчина с огромным опытом общения с женщинами, волновался не меньше, чем она.

При расставании, вспоминала она, император дал ей клятвенное обещание: «Я не свободен сейчас, но при первой же возможности я женюсь на тебе, ибо отныне и навеки я перед Богом считаю тебя своею женой».

С этого дня и Екатерина считала себя женой Александра Николаевича, Императора Всероссийского. Их встречи в «Бабигоне» стали почти ежедневными, а когда наступила осень, пошли дожди и Императорский двор переехал в Петербург, они стали встречаться в Зимнем дворце, в бывших кабинетных комнатах императора Николая I на первом этаже, соединённых потайной лестницей с покоями Александра II и имевших отдельный вход со стороны площади. Довольно длительное время об этом их укромном гнёздышке никто не догадывался. Но разве можно было обмануть двор? Вскоре все придворные были в курсе нового романа императора. Но отнеслись к этому событию спокойно, потому что считали, что этот роман, как и все предыдущие, скоро окончится. «Даже самые приближенные к императору лица, - писала фрейлина Высочайшего двора Александра Толстая, - не предполагали серьезного оборота дела Напротив, все были весьма далеки от подозрения, что он способен на настоящую любовную интригу, роман, зревший в тайне. Видели лишь происходившее на глазах - прогулки с частыми, как бы случайными встречами, переглядывания в театральных ложах и т. д. и т. п. Говорили, что княжна преследует императора, но никто пока не знал, что они видятся не только на публике, но и в других местах - между прочим, и у её брата князя Михаила, женатого на итальянке». О таких встречах на публике вспоминал и великий князь Александр Михайлович в «Книге воспоминаний»: «Где я видел княгиню Юрьевскую? - спрашивал я себя, прислушиваясь к разговору родителей. И в моем воспоминании воскресла картина придворного бала в один из прошлых наших приездов в С.-Петербург.

Громадные залы Зимнего дворца были украшены орхидеями и другими тропическими растениями, привезенными из императорских оранжерей. Бесконечные ряды пальм стояли на главной лестнице и вдоль стен галерей. Восемьсот служащих и рабочих две недели трудились над украшением дворца Придворные повара и кондитеры старались перещеголять один другого в изготовлении яств и напитков. ‹…› Высочайший выход открыл бал. Государь шел в первой паре об руку с цесаревной Марией Фёдоровной (супругой наследника Александра Александровича), за ним следовали великие князья и великие княгини в порядке старшинства. Так как великих князей, чтобы составить пары, было недостаточно, младшие великие князья, как я, должны были идти в паре с придворными дамами. Моя дама была стара и помнила детство моего отца. Наша процессия не была, собственно говоря, танцем в совершенном значении этого слова. Это было торжественное шествие с несколькими камергерами впереди, которые возвещали наше прохождение через все залы Зимнего дворца. ‹…› Танцующие, сидящие и проходящие через одну из зал часто поднимали глаза на хоры, показывали на молодую, красивую даму и о чем-то перешептывались. Я заметил, что Государь часто смотрел на нее, ласково улыбаясь. Это и была княгиня Юрьевская».

Императрица Мария Александровна умерла 22 мая 1880 года. Все эти годы - с июля 1866-го до мая 1880 года, то есть 14 лет, - Екатерина Михайловна Долгорукова была тайной любовницей-фавориткой императора, родила ему мальчика и двух девочек и, по желанию её возлюбленного, тайно следовала за ним повсюду.

В мае 1867 года Александр II, по приглашению Наполеона III, с большой свитой и двумя своими сыновьями, Александром и Владимиром, отправился на Всемирную выставку в Париж. Протокол пребывания российского императора и великих князей в Париже предусматривал целый ряд пышных торжеств: обед и бал в Тюильри, спектакль в Опере, посещение Всемирной выставки. Но это не очень-то интересовало Александра II. Он ухитрялся выбираться из сетей протокольных мероприятий, его личной охраны, французских и русских агентов, чтобы повидаться с Катенькой, которая ждала его в Париже, в доме на улице Рампар, где она поселилась вместе со второй женой её брата Михаила Михайловича - княгиней Луизой Долгоруковой, урожденной итальянской графиней Вулкане. После посещения Китти Долгоруковой на улице Рампар Александру II удалось поселить её в Елисейском дворце, чтобы не пугать шефа жандармов Шувалова своими ночными исчезновениями. Казалось, всё шло хорошо: политические проблемы переплетались с романтическими. Но 22 мая 1867 года, после смотра войск на Лоншанском поле, устроенном в честь русского императора, Александр II, Наполеон III и оба великих князя торжественно ехали в открытой коляске, сопровождаемые свитами обоих императоров. Вдруг раздался выстрел Пуля попала в лошадь французского шталмейстера, который ехал рядом с коляской императоров. Охрана успела задержать стрелявшего. Это был польский эмигрант, сын бедного дворянина Волынской губернии Антон Иосифович Березовский, который объявил, что он стрелял в русского царя в отмщение за вековое угнетение Польши и за то жестокое обращение с поляками, которое проявляли русские войска во время подавления Польского восстания 1863 года. Французский суд присяжных приговорил Березовского, совершившего покушение на жизнь императора, гостя Франции (!), не к лишению жизни, а лишь к пожизненной каторге.

Александр II перенёс факт второго на него покушения внешне спокойно и невозмутимо. Но Екатерину охватили два разнородных чувства - восторженная гордость за возлюбленного и страх за его и свою жизнь.

В Париже Катенька Долгорукова осознала себя фавориткой императора. Она ходила по тем же улицам и по тому же саду Елисейского дворца, что и мадам Помпадур. Только такого влияния и такого следа в истории страны, какие оставила мадам Помпадур, Катенька Долгорукова оставить не могла, потому что она не обладала такими знаниями, такой энергией в созидании на благо её родины и таким признанием её в обществе, какими прославилась самая яркая и знаменитая фаворитка Людовика XV. И хотя российский император клялся княжне Долгоруковой, что она перед Богом его жена и что с тех пор, как он полюбил её, он не приблизил к себе ни одной женщины, княжна Долгорукова оставалась фавориткой-любовницей, личным делом Всероссийского императора.

После второго покушения связь Александра II с княжной Долгоруковой стала еще более прочной. Тревожась друг за друга, они теперь всегда были вместе.

Когда они вернулись в Петербург, встречаться в «Бабигоне» и в Зимнем дворце было уже невозможно: места их встреч стали известны многим людям На некоторое время брат Катеньки - князь Михаил Михайлович Долгоруков и его супруга Луиза предоставляли им свою квартиру, но это убежище для влюблённых вскоре было закрыто: Долгоруковы боялись испортить свою репутацию в свете. Как ни умолял их царь даже в письмах не лишать их с Катей возможности быть вместе, Долгоруковы не соглашались, потому что знали, что и это убежище влюблённых уже открыто двором и светом Мнение двора, что княжна Долгорукова преследует императора, не казалось безосновательным Действительно, где бы ни появлялся император, княжна находилась там же: в театре, на прогулке, на придворном балу. Разумеется, она не осталась незамеченной в Париже, поселившись в Елисейском дворце. Это положение было неловким как для императора, так и для княжны. И император нашёл выход.

Когда в 1870 году Александр II с императрицей Марией Александровной отправились в очередной раз на лечение в Эмс, по его желанию Екатерина Михайловна и на этот раз поехала туда. Но теперь уже официально, как фрейлина императрицы Марии Александровны. Александр II уговорил жену принять в свиту фрейлину Долгорукову, хотя каждому понятно, насколько было тяжело Марии Александровне видеть эту фаворитку своего супруга в своей свите на больших и малых выходах, в паломнических поездках, на торжественных приёмах и придворных балах. Но нужно было «сохранять лицо августейшей четы», а потому терпеть. И императрица терпела.

Получив категорический отказ в предоставлении убежища со стороны князя Михаила Михайловича Долгорукова и его супруги, Александр был в растерянности, не зная, что предпринять. Как ни странно, помог влюблённым родной внук казнённого декабриста поэта К. Ф. Рылеева - начальник личной охраны государя генерал A. M. Рылеев, предоставивший им свою квартиру.

В сентябре 1871 года княжна сообщила императору о своей беременности.

Вечером 29 апреля 1872 года Екатерина Михайловна почувствовала, что близятся роды. По договорённости с императором она быстро вышла из дома, наняла карету и поехала в Зимний дворец, в старый кабинет Николая I.

В 10 часов утра 30 апреля 1872 года у неё родился мальчик, которого через несколько дней крестили и назвали Георгием. А в конце 1873 года там же родилась дочь Ольга Стало ясно, что у императора Всероссийского, помимо официальной семьи, появилась и вторая, как бы побочная. Этот скандал переживали не только больная и оскорблённая императрица, но недовольные поведением отца великие князья и великие княжны, боявшиеся, что побочные дети смогут когда-нибудь претендовать на блага, полагающиеся августейшей семье, а возможно, и на престол. При дворе шли толки, придворные защищали честь императрицы, выражали своё негативное отношение к княжне Екатерине Долгоруковой.

Шеф жандармов граф Шувалов, слывший фаворитом императора, посчитал своим долгом доложить императору о создавшейся атмосфере при дворе по поводу его связи с княжной Долгоруковой. Александр II очень холодно выслушал Шувалова и дал ему понять, что никому не позволит вмешиваться в его личную жизнь. А затем принял меры: в 1874 году он неожиданно, не спросив у графа Андрея Шувалова ни совета, ни согласия, назначил его послом в Лондон, а своим побочным детям, как потомкам Юрия Долгорукого, пожаловал титул светлейших князей Юрьевских. 11 июля 1874 года в Царском Селе Александр II написал указ: «Малолетним Георгию Александровичу и Ольге Александровне Юрьевским даруем Мы права, присущие дворянству, и возводим в княжеское достоинство с титулом Светлейших». (В скобках заметим, что Екатерина Михайловна родила четверых детей: Георгия (1872–1913), Ольгу (1873–1925). Бориса (род. и ум 1876) и Екатерину (1878–1959), но, как мы видим, Борис и Екатерина родились после 1874 года, когда был издан Указ, а потому в указ не попали.) Этот Указ был опубликован не сразу. Александр II после написания не передал его в Сенат, а вручил генералу Рылееву, в квартире которого он довольно долгое время жил с Екатериной Михайловной, и приказал хранить его до того времени, когда понадобится его опубликование.

Императрица Мария Александровна последние 14 лет её жизни (с 1866 по 1880 год) была лишь номинальной супругой Александра Николаевича Романова, но зато - центральной фигурой Императорской Фамилии. Она была главой благотворительных «Учреждений императрицы Марии Феодоровны», супруги Павла I, матери Александра I и Николая I, бабушки Александра И. Это значит, что под её неусыпным вниманием находились все институты благородных девиц, воспитательные дома, пансионы, училища - все женские учебные заведения, вдовьи дома, больницы под патронатом сестёр милосердия, работные дома, детские сады и ясли. Она была продолжательницей дела императрицы Марии Феодоровны, главной благотворительницей Российской империи и потому снискала глубокое к себе уважение не только двора и света, но и простого народа.

Все эти годы рядом с императором неотступно находилась его фаворитка - княжна Екатерина Михайловна Долгорукова, что чрезвычайно огорчало больную императрицу и возбуждало предосудительное отношение прежде всего к княжне, а затем и к Александру II как со стороны членов августейшей фамилии, так и со стороны всего общества.

6 июля 1880 года, как только кончился Петровский пост, через сорок пять дней после кончины императрицы, на пятый день после её сороковин, не дожидаясь положенного годового траурного срока, Александр II решился выполнить обещание, данное им княжне Долгоруковой, - и обвенчался с нею. Венчание не было церковным и было обставлено очень скромно: оно проходило в одной из маленьких комнат Большого Царскосельского дворца, где был поставлен походный алтарь - обыкновенный стол, на котором стояли крест, евангелие, свечи, венцы и обручальные кольца.

Присутствовали на венчании только четверо самых близких людей: граф Александр Адлеберг, генерал-адъютант Его Величества А. М. Рылеев, мадемуазель Варвара Шебеко и генерал-адъютант граф Э. Т. Баранов. Считая этот акт своим личным делом, не императора, а штатского человека, который «исправляет совершённую ошибку и восстанавливает репутацию юной девушки», Александр II был на венчании в штатском платье. (Заметим, что свою любовь, свою страсть, соблазнение невинной девушки он назвал «совершённой ошибкой».) После венчания Александр пригласил свою молодую жену со старшими детьми Георгием и Ольгой, а также Варвару Игнатьевну Шебеко на прогулку по Царскосельскому саду.

После прогулки в тот же день император составил акт о бракосочетании, который заверили своими подписями свидетели: Адлеберг, Рылеев, Баранов, Шебеко и он сам, а затем написал указ Сенату от 6 (19) июля 1880 года такого содержания: «Вторично вступив в законный брак с княжной Екатериной Михайловной Долгоруковой, Мы приказываем присвоить ей имя княгини Юрьевской с титулом „Светлейшей“. Одновременно Мы приказываем присвоить то же имя с тем же титулом нашим детям: сыну Нашему Георгию, дочерям Ольге и Екатерине, а также тем, которые могут родиться впоследствии, Мы жалуем их всеми правами, принадлежащими законным детям сообразно статье 14 Основных законов Империи и статье 147 Учреждения Императорской Фамилии».

Однако статьи Основных законов Российской империи, на которые ссылался Александр II (в последнем издании Свода законов соответственно 36 и 188), не давали ему полномочий на жалование их «всеми правами, принадлежащими законным детям», потому что гласили: «Дети, происшедшие от брачного союза лица Императорской Фамилии с лицом, не имеющим соответствующего достоинства, то есть не принадлежащим ни к какому Царствующему или Владетельному дому, на наследование Престола прав не имеют». И далее: «Лицо Императорской Фамилии, вступающее в брачный союз с лицом, не имеющим соответствующего достоинства, то есть не принадлежащим ни к какому Царствующему или Владетельному дому, не может сообщить тому прав, принадлежащих членам Императорской Фамилии».

Таким образом, Екатерина Михайловна Долгорукова и её дети, хоть и были объявлены в указе Александра II как бы полноправными членами Императорской Фамилии, однако на самом деле по законам Российской империи таковыми не являлись. Они оставались детьми от морганатического брака, а сама Екатерина Михайловна - морганатической супругой Императора Всероссийского, не имевшей права на титул императрицы.

11 сентября 1880 года Александр II перевёл в Государственный банк 3 302 970 рублей на имя Екатерины Михайловны Долгоруковой с доверенностью и завещанием: «Ей одной я даю право распоряжаться этим капиталом при моей жизни и после моей смерти», тем самым обеспечив безбедное существование своей новой семье.

После венчания Александр Николаевич с женой и детьми уехал на всё лето и осень в Крым, в Ливадию. Это, по сути, бегство от своей официальной семьи и своего окружения имело целью дать всем возможность свыкнуться с мыслью о произошедшем, а ему самому отдохнуть от всех дел и пожить жизнью частного человека в кругу побочной семьи.

Члены императорской семьи, особенно Наследник великий князь Александр Александрович, были шокированы скоропалительным браком Александра II в дни неоконченного траура. Этот акт неуважения к покойной императрице и всей августейшей фамилии приписывали влиянию княжны Долгоруковой (светлейшей княгини Юрьевской). Великий князь Александр Михайлович в своих воспоминаниях писал: «Губительное влияние княгини Юрьевской явилось темой всех разговоров зимою 1880/81 гг. Члены Императорского дома и представители петербургского общества открыто обвиняли ее в намерении передать диктаторские полномочия ее любимцу графу Лорис-Меликову и установить в Империи конституционный образ правления.

Как всегда бывает в подобных случаях, женщины были особенно безжалостны к матери Гоги. Руководимые уязвленным самолюбием и ослепленные завистью, они спешили из одного салона в другой, распространяя самые невероятные слухи и поощряя клевету. Факт, что княгиня Юрьевская (Долгорукая) принадлежала по рождению к одному из стариннейших русских родов Рюриковичей, делал ее положение еще более трудным, ибо неугомонные сплетники распространяли фантастические слухи об исторической вражде между Романовыми и Долгорукими. Они передавали легенду, как какой-то старец, 200 лет тому назад, предсказал преждевременную смерть тому из Романовых, который женится на Долгорукой. В подтверждение этой легенды они ссылались на трагическую кончину Петра II. Разве он не погиб в день, назначенный для его бракосочетания с роковой княжной Долгорукой? И разве не было странным то, что лучшие доктора не могли спасти жизнь единственному внуку Петра Великого?»

Разумеется, не все члены Императорского Дома разделяли это мнение, но Наследник великий князь Александр Александрович не мог простить отцу оскорбления, нанесённого памяти его матери, императрицы Марии Александровны, потому что тот, не дождавшись окончания хотя бы годового траура, как будто кем-то подгоняемый, срочно женился на княжне Екатерине Долгоруковой.

На самом деле никто не знал и никогда не узнает, чем действительно в этом деле руководствовался император. А он после четырёх на него покушений, в том числе и во дворце, самом, казалось бы, безопасном месте, не мог не видеть неминуемого приближения его конца, и боялся, что он не успеет освободить свою возлюбленную от позора прелюбодеяния, а детей от позорного наименования «выблядков», а потому и спешил дать Екатерине статус хотя и морганатической жены, но супруги императора Всероссийского, светлейшей княгини Юрьевской. Однако августейшая семья, двор и светское общество, а за ними и всё дворянское сословие понимали обстановку по-иному и осуждали царя за его поспешную женитьбу.

Предполагая, какие мысли могут одолевать наследника, и считая необходимым наладить отношения со своим старшим сыном, Александр II вызвал его вместе с женой в Крым. Но, приехав, великие князь и княгиня обнаружили, что княгиня Юрьевская, не испытывая никакого уважения к покойной императрице, заняла в Ливадийском дворце все её апартаменты. Для них это было непереносимой обидой и свидетельством демонстрации ею своего величия, основанной на отсутствии душевного благородства. А потому о примирении не могло быть и речи. Великий князь и его супруга, оставаясь в Ливадии, избегали встреч с княгиней Юрьевской вообще, а за обеденным столом в особенности, и Александру Николаевичу приходилось регулировать график обеденного стола: когда обедали сын с невесткой, Екатерина Михайловна отсутствовала, а когда обедала она, наследник с женой отправлялись на какую-нибудь прогулку.

Когда в конце ноября император с новой семьёй возвратился в Петербург, княгиня Юрьевская поселилась в покоях Зимнего дворца, специально для неё отделанных с особой пышностью и роскошью, что тоже вызвало порицание её за нескромность и безвкусицу. Но Александр II продолжал свою политику сближения двух его семейств и в Петербурге снова предпринял попытку их примирения. Великий князь Александр Михайлович, родной племянник Александра II, в своей «Книге воспоминаний» так описывает эту попытку императора: «Сам старый церемониймейстер был заметно смущен, когда, в следующее после нашего приезда воскресенье, вечером, члены Императорской семьи собрались в Зимнем дворце у обеденного стола, чтобы встретиться с княгиней Юрьевской. Голос церемониймейстера, когда он три раза постучал, об пол жезлом с ручкой из слоновой кости, звучал неуверенно:

Его Величество и светлейшая княгиня Юрьевская!

Мать моя смотрела в сторону, цесаревна Мария Фёдоровна потупилась…

Император быстро вошел, ведя под руку молодую, красивую женщину. Он весело кивнул моему отцу и окинул испытующим взглядом могучую фигуру наследника Вполне рассчитывая на полную лояльность своего брата (нашего отца), он не имел никаких иллюзий относительно взгляда наследника на этот его второй брак Княгиня Юрьевская любезно отвечала на вежливые поклоны великих княгинь и князей и села рядом с Императором в кресло покойной Императрицы. Полный любопытства, я не спускал с княгини Юрьевской глаз. Мне понравилось выражение ее грустного лица и лучистое сияние, идущее от светлых волос Было ясно, что она волновалась. Она часто обращалась к Императору, и он успокаивающе поглаживал ее руку. Ей, конечно, удалось бы покорить сердца всех мужчин, но за ними следили женщины, и всякая ее попытка принять участие в общем разговоре встречалась вежливым, холодным молчанием Я жалел ее и не мог понять, почему к ней относились с презрением за то, что она полюбила красивого, веселого, доброго человека, который, к ее несчастью, был Императором Всероссийским?»

Долгая совместная жизнь нисколько не уменьшила их взаимного обожания. В шестьдесят четыре года Император Александр 11 держал себя с нею как восемнадцатилетний мальчик. Он нашептывал слова одобрения в ее маленькое ушко. Он интересовался, нравятся ли ей вина. Он соглашался со всем, что она говорила. Он смотрел на всех нас с дружеской улыбкой, как бы приглашая радоваться его счастью, шутил со мною и моими братьями, страшно довольный тем, что княгиня, очевидно, нам понравилась.

К концу обеда гувернантка ввела в столовую их троих детей.

А вот и мой Гога! - воскликнул гордо Император, поднимая в воздух веселого мальчугана и сажая его на плечо. - Скажи-ка нам, Гога, как тебя зовут?

Меня зовут князь Георгий Александрович Юрьевский, - ответил Гога и начал возиться с бакенбардами Императора, теребя их ручонками.

Очень приятно познакомиться, князь Юрьевский! - шутил Государь. - А не хочется ли, молодой человек, вам сделаться великим князем?

Саша, ради Бога, оставь! - нервно сказала княгиня.

Этой шуткой Александр II как бы пробовал почву среди своих родственников по вопросу об узаконении своих морганатических детей. Княгиня Юрьевская пришла в величайшее смущение и в первый раз забыла об этикете двора и назвала Государя - своего супруга - во всеуслышание уменьшительным именем.

К счастью, маленький Гога был слишком занят исполнением роли парикмахера Его Величества, чтобы задумываться над преимуществами императорского титула, да и Царь не настаивал на ответе. Одно было ясно: Император решил игнорировать неудовольствие членов Императорской фамилии и хотел из этого первого семейного обеда устроить веселое воскресенье для своих детей. ‹…› На обратном пути из Зимнего дворца мы были свидетелями новой ссоры между родителями:

Что бы ты ни говорил, - заявила моя мать, - я никогда не признаю эту авантюристку. Я ее ненавижу! Она - достойна презрения. Как смеет она в присутствии всей Императорской семьи называть Сашей твоего брата.

Отец вздохнул и в отчаянии покачал головой.

Ты не хочешь понять до сих пор, моя дорогая, - ответил он кротко, - хороша ли она или плоха, но она замужем за Государем С каких пор запрещено женам называть уменьшительным именем своего законного мужа в присутствии других? Разве ты называешь меня «Ваше Императорское Высочество"?

Как можно делать такие глупые сравнения! - сказала моя мать со слезами на глазах. - Я не разбила ничьей семьи. Я вышла за тебя замуж с согласия твоих и моих родителей. Я не замышляю гибель Империи.

Тогда настала очередь отца рассердиться.

Я запрещаю, - он делал при этом ударение на каждом слове, - повторять эти позорные сплетни! Будущей Императрице Всероссийской вы и все члены Императорской семьи, включая наследника и его супругу, должны будете оказывать ей полное уважение! Это вопрос конченый».

Увы! Светлейшей княгине Юрьевской не суждено было стать Императрицей Всероссийской, хотя Александр II, по преданию, был готов нарушить закон и её короновать. И в какой-то степени виноватой в этом была она сама.

Общественное мнение связывало начало романа Государя с княжной Долгоруковой с началом активного выступления нигилистов-революционеров против царя, видимо, предполагая некую тайную связь княжны с нигилистами.

В 1880 году на пост министра внутренних дел был назначен граф Михаил Тариелович Лорис-Меликов (1825–1888), который за успешное командование корпусом на Кавказском фронте в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов получил графский титул и назначение начальником Верховной распорядительной комиссии по охранению государственного порядка и общественного спокойствия, получившей небывало широкие полномочия. Граф М. Т. Лорис-Меликов пользовался полным доверием императора, и ему была поручена разработка проекта коренной реформы русского государственного устройства, в основу которого он считал необходимым положить принципы английской конституции. Ему же была поручена охрана особы императора и борьба с нигилистами, что ему довольно успешно удавалось, когда он был харьковским генерал-губернатором. Но в условиях обширной территории Петербурга эта борьба против нигилистов-революционеров требовала значительно больших резервов, как финансовых, так и людских, и работа Лорис-Меликова явным образом давала сбой. Было объявлено чрезвычайное положение, один за другим ловили и казнили террористов, но фактически это не давало желаемых результатов. Было совершено покушение и на самого Лорис-Меликова Некий Молодецкий, террорист-народоволец, стрелял в него, но храбрый генерал, несмотря на свои 55 лет, сумел свалить его на тротуар, обезоружить и сдать подоспевшим полицейским Молодецкий по законам чрезвычайного положения был осуждён в 24 часа и повешен. Но народовольцы не усмирялись. Они буквально открыли охоту на императора.

В высшем свете враги Лорис-Меликова распространяли слухи, что он стал послушным орудием в руках княгини Юрьевской. А она молила его прийти к соглашению с террористами «Народной воли», думая, что «худой мир лучше доброй ссоры», что они поймут: император всё делал и делает на пользу народу - и перестанут охотиться за её мужем.

Великий князь Александр Михайлович написал впоследствии: «После долгих колебаний он решил внять мольбам влюбленной женщины и протянуть руку примирения революционерам, что и ускорило катастрофу. Революционеры удвоили свои требования и стали грозить открытым восстанием Люди, преданные престолу, возмущались и уклонялись от деятельности. А народ - эти сто двадцать пять миллионов крестьян, раскинутых по всему лицу земли русской, - говорили, что помещики наняли армянского генерала, чтобы убить царя за то, что он дал мужикам волю.

Удивительное заключение, но оно представлялось вполне логичным, если принять во внимание, что, кроме С-Петербурга, Москвы и нескольких крупных провинциальных центров, в которых выходили газеты, вся остальная страна питалась слухами».

Несмотря на явную охоту на него со стороны террористов-боевиков «Народной воли», Александр II не соглашался в целях безопасности ни на выезд из Петербурга в Гатчину, ни на прекращение своих выездов на парады и в Сенат, ни на прекращение прогулок в Летнем саду. После четвёртого покушения в столовой Зимнего дворца, под которой в караульном помещении была взорвана бомба и погибло много солдат из караула, несмотря на все уговоры, Александр II поехал хоронить погибших солдат. Он не изменил своих ежедневных маршрутов, и террористы Андрей Желябов и Софья Перовская имели возможность расставить по этим маршрутам своих боевиков-бомбистов и основательно подготовиться к покушению на царя. Главной датой покушения было назначено 1 марта 1881 года.

И хотя после ареста Григория Гольденберга, выдавшего значительное число террористов «Народной воли», пойманные полицией бомбисты были казнены, хотя был пойман и Андрей Желябов, это не меняло дела: террористы стояли на всех трассах выездов императора, готовые в любой удобный момент бросить ему под ноги бомбу.

Поручив Лорис-Меликову не только борьбу с революционерами, но и новые реформы, Александр II хотел сделать второй шаг после освобождения крестьян в 1861 году - преобразовать Россию из абсолютной и самодержавной в конституционную монархию. А кроме того, короновать Екатерину Михайловну, сделав её императрицей и тем самым искупив свой грех перед Богом и исполнив своё обещание и её желание. А затем, передав власть старшему сыну своему Александру Александровичу (Александру III), вместе со своей новой семьёй уехать из России в Ниццу или в По и жить там как частное лицо.

В субботу 28 февраля 1881 года был подписан по представлении Лорис-Меликова манифест о введении в состав Государственного Совета делегатов от представительных организаций, что означало движение к конституции. Манифест должен был быть опубликован 2 марта этого года. Министр внутренних дел предупредил императора о готовящемся на него покушении, но Александр перевёл разговор на другую тему.

Утром 1 марта Александр II выехал в манеж на парад, а после - к своей любимой кузине Екатерине Михайловне в Михайловский дворец. Оттуда он направился в Зимний дворец. Его карета, проехав по Инженерной улице, свернула на пустынную набережную Екатерининского канала. Навстречу шел мальчик, за ним какой-то офицер, а дальше стоял молодой человек со свёртком в руке. Когда карета поравнялась с ним, он бросил под неё свёрток, раздался взрыв, карету тряхнуло, занесло в сторону. Были убиты мальчик и двое казаков из конвоя. Убиты были и лошади. Какие-то люди, схватив бомбиста, держали его, закрутив ему руки за спину. Император подошёл к нему и спросил:

Кто таков?

Мещанин Глазов, - ответил тот. (Это была неправда: его фамилия была Рысаков.)

Кучер Фрол Сергеев кричал, чтобы император скорее ехал во дворец. Но Александр II не мог оставить раненых, как он не мог оставить раненых на поле боя во время Русско-турецкой войны. В это время раздался второй взрыв. У Александра была оторвана ступня, искорёжены ноги. Он пытался подняться, но не мог. Он шептал: «Помогите… Жив ли наследник? Снесите меня во дворец-. Там умереть…»

Предоставим далее рассказ очевидцу дальнейших событий, великому князю Александру Михайловичу: «В воскресенье 1 марта 1881 года мой отец поехал, по своему обыкновению, на парад в половине второго. Мы же, мальчики, решили отправиться с Никки и его матерью кататься на коньках. Мы должны были зайти за ними в Зимний дворец после трех часов дня.

Ровно в три часа раздался звук сильнейшего взрыва.

Это бомба! - сказал мой брат Георгий.

В тот же момент еще более сильный взрыв потряс стекла окон в нашей комнате. Мы кинулись на улицу, но были остановлены нашим воспитателем Через минуту в комнату вбежал запыхавшийся лакей.

Государь убит! - крикнул он. - И великий князь Михаил Николаевич тоже! Их тела доставлены в Зимний дворец.

На его крик мать выбежала из соседней комнаты. Мы все бросились к выходу в карету, стоявшую у подъезда, и помчались в Зимний дворец. По дороге нас обогнал батальон л.-гв. Преображенского полка, который, с ружьями наперевес, бежал в том же направлении.

Толпы народа собирались вокруг Зимнего дворца Женщины истерически кричали. Мы вошли через один из боковых входов. Вопросы были излишни: большие пятна черной крови указывали нам путь по мраморным ступеням и потом вдоль по коридору в кабинет Государя. Отец стоял там в дверях, отдавая приказания служащим Он обнял матушку, а она, потрясенная тем, что он был невредим, упала в обморок.

Император Александр II лежал на диване у стола Он был в бессознательном состоянии. Три доктора были около него, но было очевидно, что Государя нельзя было спасти. Ему оставалось несколько минут жизни. Вид его был ужасен: его правая нога была оторвана, левая разбита, бесчисленные раны покрывали лицо и голову. Один глаз был закрыт, другой - смотрел перед собой без всякого выражения.

Каждую минуту входили один за другим - члены Императорской фамилии. Комната была переполнена. Я схватил руку Никки, который стоял близко от меня, смертельно бледный, в своем синем матросском костюмчике. Его мать, цесаревна, была тут же и держала коньки в дрожащих руках.

Я нашел цесаревича по его широким плечам: он стоял у окна.

Княгиня Юрьевская вбежала полуодетая. Говорили, что какой-то чрезмерно усердный страж пытался задержать ее при входе. Она упала навзничь на тело Царя, покрывая его руки поцелуями и крича: „Саша! Саша!“ Это было невыносимо. Великие княгини разразились рыданиями. ‹…›

Спокойнее держись, - прошептал наследник, дотрагиваясь до моего плеча.

Прибывший градоначальник сделал подробный рапорт о происшедшей трагедии. Первая бомба убила двоих прохожих и ранила казачьего офицера, которого злоумышленник принял за моего отца. Император вышел из экипажа невредим Кучер умолял его вернуться боковыми улицами обратно во дворец, но Государь стал оказывать помощь раненым. В это время какой-то незнакомец, который все время стоял на углу, бросил вторую бомбу под ноги Государю. Это произошло менее чем за минуту до появления моего отца; его задержал визит к великой княгине Екатерине Михайловне. Задержка спасла ему жизнь.

Тише! - возгласил доктор. - Государь кончается!

Мы приблизились к умирающему. Глаз без всякого выражения по-прежнему смотрел в пространство. Лейб-хирург, слушавший пульс Царя, кивнул головой и опустил окровавленную руку.

Государь Император скончался! - громко промолвил он.

Княгиня Юрьевская вскрикнула и упала, как подкошенная, на пол. Ее розовый с белым рисунком пеньюар был весь пропитан кровью.

Мы все опустились на колени. Влево от меня стоял новый Император. ‹…›

Из комнаты почившего выносили бесчувственную княгиню Юрьевскую в ее покои, и доктора занялись телом покойного Императора.

Где-то в отдалении горько плакал маленький Гога».

В некоторых исторических изданиях кончина Александра II и реакция на неё Екатерины Михайловны княгини Юрьевской подаётся иначе. Так, мы читаем: «Сбежавшиеся врачи смогли лишь остановить кровотечение. Им, как могла, помогала Екатерина Михайловна, не потерявшая самообладания и простоявшая возле раненого до конца Неожиданно для всех и, наверное, для самой себя, она оказалась наиболее собранной и стойкой, а все остальные неутешно и безудержно рыдали у тела усопшего. Рыдания сотрясали могучего тридцатишестилетнего наследника престола и всех его братьев» (В. Н. Балязин).

Неизвестно, откуда взяты эти сведения о стоическом поведении Екатерины Михайловны и безудержном рыдании Александра III. Более правдивым представляется описание этого горестного события великим князем Александром Михайловичем, присутствовавшим вместе с другими членами Императорской Фамилии в момент кончины Александра II и видевшим, в каком состоянии были Александр III и княгиня Юрьевская в этот трагический момент.

Александр II был погребён в Петербурге, в Петропавловском соборе.

Светлейшая княгиня Юрьевская оставалась, несмотря на указ Александра II, лишь морганатической супругой императора, а потому по законам Российской империи ни она, ни её дети - Георгий, Ольга и Екатерина Александровичи - не могли претендовать на права членов Императорского Дома Княгине Юрьевской с детьми, не получившим признания со стороны императора Александра III, двора и света, жить в России было неуютно. И семья светлейших князей Юрьевских в основном жила за границей, во Франции, в прекрасном дворце, расположенном между Биаррицем и Ниццей.

Екатерина Михайловна умерла 15 февраля 1922 года в Ницце в возрасте 75 лет. Её столь нашумевшая любовная история с императором Всероссийским явилась сюжетом для кинофильмов с участием знаменитых актрис Даниэль Дарьё и Роми Шнайдер, сыгравших роль княжны Катеньки Долгоруковой, светлейшей княгини Юрьевской.

Сын Александра II от морганатического брака с княжной Долгоруковой - светлейший князь Георгий Александрович Юрьевский (1872–1913), Гога, - служил в гвардии. Он женился на графине Александре Константиновне Зарнекау, дочери принца Константина Петровича Ольденбургского от морганатического брака. Он умер молодым, на 41-м году жизни, на 9 лет раньше Екатерины Михайловны, своей матери. В 1900 году у него родился сын Александр Георгиевич (ум 1988), от которого в 1961 году родился внук, правнук Александра II, - Ганс-Георг.

Старшая дочь Александра II и Екатерины Долгоруковой - светлейшая княжна Ольга Александровна (1873–1925) - вышла замуж в 1895 году за графа Георга-Николая Меренберга, сына принца Николая Вильгельма Нассау от морганатического брака с Натальей Александровной Пушкиной, дочерью великого русского поэта А. С. Пушкина. Таким образом, через морганатические браки Романовы породнились с Пушкиными.

Младшая их дочь - светлейшая княжна Екатерина Александровна (1878–1959) - в первом браке была замужем за ротмистром князем Александром Владимировичем Барятинским (1870–1910), а спустя шесть лет после его смерти вышла замуж за князя Сергея Платоновича Оболенского-Нелединского-Мелецкого (1890–1978), который, будучи моложе её на 12 лет, пережил её на 18 лет.

Так закончилась история последней фаворитки-любовницы у российского императорского престола.

Императоры Александр III и его сын Николай II были верными супругами и никаких фавориток-любовниц при своих особах не имели.

| |

7 февраля 2013, 21:35

Екатерина Михайловна Долгорукова (2 ноября 1847 - 15 февраля 1922) - княжна,с 1880 Светлейшая Княгиня Юрьевская; вторая, морганатическая, супруга Императора Александра II; до того, с 1866, его любовница. Мы как раз прервали наш разговор об Александре II на расставании с предыдущей любовницей, . Ее судьба сложилась удачно. А что же император? А он встретил свою настоящую любовь, как бы это ни было излишне романтично для нашего циничного времени. Впрочем, нельзя сказать, что он до этого девицу не знал. Александр II впервые увидел Катю Долгорукову летом 1859, гостя у князя Долгорукова в имении Тепловка близ Полтавы во время военных учений. Вскоре отец Екатерины разорился, мать с четырьмя сыновьями и двумя дочерями оказалась без средств. Император взял детей на попечение: посодействовал вступлению братьев Долгоруких в петербургские военные заведения, а сестёр - в Смольный институт. Не думаю, что он предполагал, будто растит себе любовницу. Из записок Екатерины: «Несмотря на все заботы директрисы, я так и не смогла привыкнуть к этой жизни без семьи, среди чужих. Я потихоньку теряла здоровье. Император, узнав о нашем приезде в Смольный, навестил меня по-отечески; я была так счастлива его видеть, его визиты возвращали мне бодрость. Когда я болела, он навещал меня в лазарете. Его подчеркнутое внимание ко мне и его лицо, столь идеальное, проливали бальзам на мое детское сердце. Чем более я взрослела, тем более усиливался его культ у меня. Каждый раз как он приезжал, он посылал за мной и позволял мне идти с ним рядом. Он интересовался мною; я считала его покровителем, другом, обращалась к нему как к ангелу, зная, что он не откажет мне в покровительстве... Он посылал мне конфеты, и не могу описать, как я его обожала». 28 марта 1865, в Вербное воскресенье, Александр II, по приглашению начальницы Леонтьевой, заменяя тогда уже больную императрицу Марию Александровну, посетил Смольный институт, где ему была представлена 17-летняя Екатерина Долгорукова, которую он вспомнил. Говорили, будто после восьмого ребенка императрице запретили вести половую жизнь. Будто именно поэтому царь решил найти себе девицу «для тела», и потому пошел в Смольный. Мало ли слухов бродило? Из записок Екатерины: «Наконец, мое заточение кончилось, и я вышла из Института... имея всего 16 с половиною лет. Совсем еще ребенок, я совершенно потеряла предмет своей привязанности, и лишь год спустя, по счастливой случайности, встретила императора 24 декабря 1865 года в Летнем саду. Он сначала не узнал меня... Этот день стал памятен для нас, ибо ничего не говоря друг другу и, может быть, не понимая еще того, наши встречи определили нашу жизнь. Надо прибавить, что мои родители в то время делали все, чтобы развлечь меня, вывозили меня в свет, целью их было выдать меня замуж. Но каждый бал удваивал мою печаль; светские увеселения были противны моему характеру, я любила уединение и серьезное чтение. Один молодой человек очень старался мне понравиться, но мысль о браке неважно с кем, без любви, казалась мне отвратительна, и он отступил перед моей холодностью». Они начали тайно встречаться в Летнем саду близ Зимнего дворца; связной выступала известная придворная сводня Варвара Шебеко, близкая приятельница , бывшей любовницы Александра II, о которой я говорила ранее. Из записок Екатерины: «Вернувшись домой, я очень долго плакала, так я была растрогана видеть его счастливым от встречи со мной, и после долгих раздумий решила, что сердце мое принадлежит ему и я не способна связать свое существование с кем бы то ни было. На следующий день я объявила родителям, что предпочитаю умереть, чем выйти замуж. Последовали бесконечные сцены и расспросы, но я чувствовала в себе небывалую решимость бороться со всеми, кто пытался выдать меня замуж, и поняла, что эта поддерживающая меня сила была любовью. С того момента я приняла решение отказаться от всего, от светских удовольствий, столь желанных юным персонам моего возраста, и посвятить всю свою жизнь счастью Того, кого любила. Я имела счастье вновь его увидеть 1 июля. Он был на коне и никогда я не забуду его радость при встрече. В тот день мы впервые оказались наедине и решили не прятать то, что нас переполняло, счастливые от возможности любить друг друга. Я объявила ему, что отказываюсь от всего, чтобы посвятить себя любви к нему, и что не могу больше бороться с этим чувством. Бог свидетель невинности нашей встрече, которая стала истинным отдохновением для нас, забывших целый свет ради чувств, внушенных Богом. Как чиста была беседа в те часы, что мы провели вместе. А я, еще не знавшая жизни, невинная душой, не понимала, что другой мужчина в подобных обстоятельствах мог бы воспользоваться моей невинностью, но Он вел себя со мной с честностью и благородством человека, любящего и уважающего женщину, обращался со мной как со священным предметом, без всякого иного чувства - это так благородно и прекрасно! С того дня мы каждый день встречались, сумасшедшие от счастья любить и понимать друг друга всецело. Он поклялся мне перед образом, что предан мне навсегда и что единственная его мечта - жениться на мне, если когда-нибудь он будет свободен; он заставил меня поклясться в том, что я сделала с радостью... Продолжение и конец моих воспоминаний докажет, что мы сдержали слово, и наша любовь длилась до могилы». 13 июля 1866 они впервые встретились в Бельведере близ Петергофа, где провели ночь, после чего продолжали свидания там. Таким образом, Екатерина почти год морочила императору голову, прежде чем отдаться.
Портрет Екатерины, нарисован Александром II В то время императрица Мария Александровна была уже больна чахоткой и не вставала с постели. Прелюбодейная связь вызвала острое неудовольствие многих Романовых и прежде всего цесаревича, будущего Александра III. К концу года император был вынужден отправить любовницу в сопровождении её брата в Неаполь. Еще будучи рядом, они писали друг другу письма каждый день, и, надо сказать, разлука не охладила их отношений. Сохранилась обширная переписка влюбленных. Многие письма носят чрезвычайно откровенный характер. Для обозначения своей интимной близости Екатерина и Александр изобрели особое французское слово bingerle (бенже́рль).
Письмо Александра II Александр II - Екатерине Долгорукой, Петербург, понедельник 6 марта 1867, 11 1/2 ч. вечера. Письмо № 48 «Весь день был так занят, что только сейчас могу наконец приступить к любимому моему занятию. В мыслях я ни на мгновение не покидал мою обожаемую шалунью, и встав, первым делом поспешил со страстью к любезной карточке, полученной вчера вечером. Не могу наглядеться на нее и мне бы хотелось броситься на моего Ангела, прижать его крепко к моему сердцу и расцеловать его всего и везде. Видишь, как я тебя люблю, моя дорогая, страстно и упоенно, и мне кажется, что после нашего грустного расставания мое чувство только растет день ото дня. Вот уж точно я тобою только и дышу и все мысли мои, где бы я ни был и что бы я ни делал, постоянно с тобою и не покидают тебя ни на минуту. Все утро прошло за работой и приемами. Только к 3 часам смог выйти, чтобы сначала сделать свою скучную прогулку, впрочем, более приятную благодаря погоде, солнце и до 7 градусов тепла. Но ты не можешь себе представить, насколько все эти лица, которые я вынужден видеть каждодневно, мне прискучили. Страх как надоели! Потом я отправился навестить старшего сына [...] От него мы пошли, с его женой, в Екатерининский инст[итут], что я им давно обещал. ... Я нахожу их еще более показными, чем тех что в Смольном, - но ты знаешь, душа моя, почему сердце мое больше лежит к Смольному. Во-первых потому, что, бывало, я там тебя видел, а во вторых, теперь там твоя милая сестра, которая нас так любит обоих. Ты ведь поймешь, дорогая, как мне не терпится туда заглянуть, особенно сейчас, когда я знаю, что твоя сестра должна передать мне твое письмо. Для меня настоящая пытка обязанность откладывать этот счастливый момент исключительно из осторожности, чтобы не возбудить внимания слишком частыми визитами. Так все происходит на этом свете, большую часть времени приходится делать противоположное тому, что на самом деле хочется. А в особенности к несчастию мы можем прилагать это к нам. Надеюсь, когда-нибудь Бог нам воздаст за все жертвы, какие мы должны приносить сейчас одну за другой. Девицы в Екат[ерининском] инст[итуте] очень мило пропели несколько вещей, затем мы присутствовали при их обеде, а при отъезде они сбежались к моей невестке и ко мне и каждая хотела поцеловать наши руки, так что просто пришлось бороться. В Смольном, слава Богу, до этого еще никогда не доходило. К обеду было несколько человек, остаток вечера я провел за работой, на полчаса прервавшись для чая и небольшой прогулки в санях при великолепном лунном свете, с которой я только что вернулся. Буду теперь читать Еванг[елие] 21 Гл[аву] Деян[ий] Апост[олов], помолюсь за тебя и лягу спать, мысленно прижимая тебя, мое все, к твоему сердцу. Люблю тебя, душа моя, без памяти и счастлив, что принадлежу тебе навсегда». «Мой дорогой ангел, ты же знаешь, я не возражал. Мы обладали друг другом так, как ты хотела. Но должен тебе признаться: я не успокоюсь до тех пор, пока вновь не увижу твоих прелестей». В том же, 1867 году Александр II посетил с официальным визитом Париж. Туда же из Неаполя тайно приехала Долгорукова. Встреча влюблённых состоялась в Елисейском дворце… В Россию они вернулись вместе. Екатерина родила от Александра II четырёх детей (один - Борис (1876) - умер в младенчестве): Георгий Александрович Юрьевский (1872-1913) Ольга Александровна Юрьевская (1873-1925), замужем за Георгом-Николаем фон Меренберг(1871-1948), сыном Натальи Пушкиной. Екатерина Александровна Юрьевская (1878-1959), замужем за С. П. Оболенским Императрица была ещё жива, когда Александр поселил Екатерину с детьми в Зимнем дворце (император разместил любовницу в отцовских апартаментах), что ещё более обострило неприязненное к ней отношение многих Романовых. Двор разделился на две партии: сторонников Долгоруковой и сторонников Наследника Александра Александровича. Императрица Мария Александровна не предпринимала публичных действий. Из дневника Александра II (Вторник, 27 января 1870), 2 - ч. ночи. «Более, чем когда-либо, я ощущаю то действие, какое обыкновенно оказывают на меня балы, и думаю, что Д(олгорукова) должна была это заметить, когда я подошел к ней в конце котильона; она была еще очаровательнее, чем всегда, в своем восхитительном туалете, на мой взгляд, самом красивом из всех. Я был очень доволен тем, что смог сделать с ней тур вальса, и, признаюсь, мне стоило большого труда заставить себя на этом остановиться. Среда, 28 января (1870), 11 ... ч. вечера. Восхитительный вечер, проведенный у Д(олгоруковой), произвел на меня исключительное впечатление; она была прелестна и читала роман с артистическим талантом. Воскресенье, 1 февраля 1870, полночь. У меня дурное настроение, потому что, когда я пришел с дочерью в Смольный, у меня в голове было только воспоминание об известной персоне, которая теперь мне так дорога, и я рад быть навеки ее рабом! Понедельник, 2 февраля 1870, 11 ч. вечера. По возвращении с немецкого спектакля, мне пришлось вынести крайне тягостное объяснение с женой по поводу моих исчезновений по вечерам, после посещения детей. Это лишь подтвердило мои опасения. Слава Богу, имя Д(олгоруковой) еще не было пока произнесено!» Воскресенье, 2/14 февраля 1869, полдень «Твое утреннее письмо застало меня в обычный час, когда встает солнце, но не смог тут же ответить тебе, дуся моя... Теперь я должен отправляться на парад, потом на концерт, где надеюсь встретить тебя... 4.30 после полудня Наша встреча была очень короткой, как луч солнца, однако для меня и это было счастьем, и ты должна была это почувствовать, дорогая дуся, хотя я не осмелился даже остановить тебя, чтобы хотя бы пожать твою ручку. Я возвратился с концерта и должен покатать на санях дочку. 0.15. Полчаса как я вернулся с французского спектакля, где скучал до смерти, хотя и был счастлив иметь повод быть с тобой, мое счастье, мое сокровище, мой идеал. Завершение нашего вечера оставило у меня очень нежное впечатление, но я признаю, что был крайне опечален тем, что видел твое беспокойство в начале, твои слезы причинили мне боль, потому что невольно я говорил себе, что тебе больше недостаточно моей любви, нет, скорее, что те короткие мгновения, которые я мог тебе уделить каждый день, не были достаточной компенсацией тебе за потрясения, неудобства и жертвы твоего нынешнего положения. Я думаю, что нет нужды тебе повторять, дорогой ангел, что ты - моя жизнь, и что все для меня сосредоточено в тебе, и именно поэтому я не могу хладнокровно смотреть на тебя в твои минуты отчаяния... Несмотря на все мое желание, я не могу посвятить свою жизнь только тебе и жить только для тебя... Ты знаешь, что ты - моя совесть, моей потребностью стало ничего от тебя не скрывать, вплоть до самых личных мыслей... Не забывай, дорогой мой ангел, что жизнь мне дорога потому, что я не хочу потерять надежду посвятить себя целиком только тебе... Люблю тебя, дуся моя Катя». Понедельник, 3/15 февраля, 08.15 утра «Хотел бы проснуться в твоих объятьях. Надеюсь вечером, часов в 8, встретиться в нашем гнездышке... Твой навсегда». N227. Воскресенье, 8 сент. 1868, 9 ч. утра. «Отправив мое письмо, я совершил свой туалет, думая при этом, что мне нисколько не было бы стыдно делать это в присутствии моей дорогой, обожаемой женушки и что она, со своей стороны была бы довольна, заставив меня присутствовать при ее туалете. Но только оба эти занятия продолжались бы немного дольше, так как мы не смогли бы не прерывать их время от времени, чтобы восхищаться друг другом и ласкать друг друга, как мы это любим делать. Что же делать? Влюбились, как кошки, и не можем не ласкать друг друга. - Снова появилось солнце и опять прекрасная погода. Мы прогулялись, как вчера, а во время кофе, который мы только что выпили, явился мой кузен из Веймара, который всегда напоминает мне счастливые дни этой весны, когда мы были еще вместе и думали только о счастье встретиться на прогулке и оказаться вечером в нашем милом гнездышке, чтобы, как безумные, наслаждаться там нашими ласками. О Боже мой, дай нам такую возможность и то же счастье после нашего возвращения, через три недели от нынешнего дня. Ты можешь судить сама о том, что делается с твоим мужем при одной мысли об этом. Все в нем дрожит и просится домой. Ау! Больно! - А хочется, чтобы нам обоим было до безумия сладко! 8 ч. вечера. Я счастлив, что могу доставить тебе минуту удовольствия, послав тебе мою карточку, в сущности, очень плохую. Но что от нас, нам все мило и дорого. Да, мы понимаем все, что с нами и в нас происходит, и нам не нужно объяснений. Это взаимопонимание - наше сокровище, которым мы, конечно, должны гордиться. Маленькие капризы, которые моя злая и обожаемая шалунья иногда позволяет себе высказать в письме нисколько не сердят меня, а заставляют лишь посмеяться, ибо я знаю мою гадкую шалунью до самого донышка и люблю мою дусю до безумия со всеми ее недостатками, как Бог ее сотворил, и она для меня все-таки милее всех на свете. Ау! Больно! Хочу домой и позабыть все, и только наслаждаться нашими ласками, как мы одни умеем это ценить. Да, надеюсь, что Бог нас не оставит и вознаградит нас однажды за все наши теперешние лишения и мучения. Буду сейчас об этом молить Его, прочитав 3 гл. Посл(аний) к Римлянам, и лягу спать, мысленно с дусей моей, Бобинькой. Обнимаю и целую ее всю». Письмо Е. М. Долгоруковой императору Александру II Петергоф. 18/30 июня 1870 г. «Ах, какая скука, просто мочи нет. Увы! Сегодня нет ни писем, ни телеграмм, что вдвойне меня печалит, ибо ты по собственному опыту понимаешь, какая мука быть без известий от существа, в котором вся твоя жизнь... Всё дрожит во мне от страсти, с которой я хочу увидеть тебя. Люблю и целую тебя всего, дуся мой, моя жизнь моё всё». Пятница, 19 июня 1870, 11 ч. утра. «Здравствуй, милый ангел, люблю тебя, и это ужасно переполняет всю меня. Мои мысли следуют за тобой в твоей поездке, и я чувствую, как ты вздыхаешь оттого, что ты не со мной. Мы проводили бы время вместе так приятно и веселились бы до того, что страшно было бы. Я очень плохо спала, а дождливая погода меня еще больше раздражает. Целую тебя. Люблю тебя».
Письмо Екатерины Суббота, 29 июня 1870, 10 - утра. «Здравствуй, милый ангел, я люблю тебя и счастлива тебя любить. Мне приснился волнующий сон, мне снилось, что мы целуемся. О! Если бы это было наяву! Я могу думать только о счастье увидеть тебя снова и это переполняет меня всю. Люблю тебя. 11 ч. вечера. Мои мысли следуют за тобой в Варшаву. Надеюсь, что ты приехал не очень усталым и будешь мне телеграфировать. Ах! Как меня тянет к тебе и как мне хочется тебя, дуся мой, моя жизнь, мое все. Я чувствую себя привязанной к тебе и влюбленной в тебя, как никогда, и могу думать только о той минуте, когда, через 5 дней, тебя увижу. О! Боже, соедини нас в добром здравии и не откажи нам в Твоем благословении. Целую, люблю, обнимаю тебя всего страстно, дуся мой, мое все. Господь с тобой!» Александр - Екатерине Долгорукой во время русско-турецкой войны, 7 октября 1877 «В 10 ч. утра. Здравствуй, дорогой Ангел моей души. Я хорошо спал, несмотря на очень холодную ночь, всего 2 градуса... В 3 1/2 ч. после полудня. [...] Совершил прогулку в карете и пешком... и посетил госпиталь, куда привезли множество солдат с отмороженными ногами с Шипки, но по счастью, нет необходимости в ампутации. На солнце почти тепло, и ветер стих. ... В 7 3/4 ч. вечера. Курьер прибыл после обеда, и твое письмо... для меня как солнце. Да, я чувствую себя любимым, как никогда не осмеливался мечтать, и отвечаю тебе тем же из глубины души, чувствуя себя счастливым и гордым тем, что Ангел как ты владеет мною и что я принадлежу тебе навсегда. Надиктованное дорогим пупусей порадовало меня как обычно, привязанность, которую он нам выказывает с самого рождения, поистине трогательна. Храни Господь для нас его и Олю, чтобы оба продолжали быть нашей радостью. Посланное тобой для полков Брянского и Архангелогородского будет им передано, как только прибудет, и я благодарю тебя за это от всего твоего сердца. Меня это ничуть не удивляет, я ведь знаю и умею ценить твое золотое сердце, но ты понимаешь, какое удовольствие это доставляет твоему Мунке, для которого ты идол, сокровище, жизнь. В 10 1/2 ч. вечера. ... Только что пришла хорошая новость, что второй редут, который осаждали румыны, взят. Деталей пока не знаем. Хорошее начало. Только что пришла твоя утренняя телеграмма и я доволен, что твой желудок лучше... У сына на Шипке все спокойно, но бедные войска ужасно страдают от ночного холода. Я люблю тебя, добрый Ангел, и нежно обнимаю. Суббота, 8 октября, 10 ч. утра. Доброе утро, дорогой Ангел моей души, я спал хорошо и переполнен любовью и нежностью к тебе, моя обожаемая маленькая женушка. Утро великолепное, ночь была очень холодная. Вчера перед тем как лечь я получил скверную новость, что турки взяли назад редут, занятый румынами. Ждем теперь подробностей. ... В 7 1/2 ч. вечера. ... Ох! как я вспоминаю наши славные послеобеденные часы, когда дети любили спускаться ко мне и рассказывать тебе о чем-нибудь, перед тем как выпить свое молоко. Меня так и тянет к вам. Дай нам Бог вернуться поскорее!» Александр II По смерти супруги 22 мая 1880, до истечения срока протокольного траура, 6 июля 1880 в военной часовне Царскосельского дворца состоялось браковенчание, совершённое протопресвитером Ксенофонтом Никольским. Александр II так объяснил своё решение: «Я никогда не женился бы прежде окончания траура, но мы живём в опасное время, когда внезапные покушения, которым я подвергаю себя каждый день, могут окончить мою жизнь. Поэтому мой долг обеспечить положение женщины, вот уже четырнадцать лет живущей ради меня, а также обеспечить будущее троих наших детей…» Екатерина Михайловна на уговоры придворных не срамить императора перед народом отвечала: «Государь будет счастлив и спокоен, только когда обвенчается со мной». Брак был морганатическим, но по империи начали распространяться слухи, что на престол по смерти императора может взойти Екатерина. Указом от 5 декабря 1880 года ей жаловался титул Светлейшей Княгини Юрьевской, что соотносилось с одним из фамильных имён бояр Романовых; их дети (все рождённые вне брака, но узаконенные задним числом) получали фамилию Юрьевские. Многие родственники императора и аристократия относились к браку с крайнем неодобрением. Министру внутренних дел Михаилу Лорис-Меликову приходилось искать компромисс с двумя соперничающими партиями: княгини Юрьевской и наследника Александра Александровича. 5 сентября 1880 Александр II подписал удостоверение, что министр двора граф Адлерберг вложил в государственный банк 3 302 910 золотых рублей на имя княгини Екатерины Михайловны Юрьевской и её детей. Сохранилась записная книжка Юрьевской, озаглавленная "Сувениры, полученные от моего обожаемого Мунки" (так она называла Александра). Этот список, где указаны даты каждого подарка, создает своеобразную летопись романа. Можно сравнить с датами ключевых событий из ее воспоминаний. 1866 18 апреля. Браслет с маленьким рубином, окруженным мелкими бриллиантами. 11 июля. Кольцо с рубином. 29 июля. Браслет с рубином и четырьмя бриллиантами. Открывается. С образом в медальоне. Часы с золотой цепочкой. 27 августа. Браслет с надписью "Да сохранит Тебя Бог", в бриллиантах. Запонки из простого золота. Кольцо Св. Варвары. 30 сентября. Евангелие. 9 октября. Хлыст с драгоценными камнями. 24 ноября. Браслет с круглым жемчугом. Медальон с жемчугом и мелкими бриллиантами. Запонки и брошь с рубинами. Альбом с анютиными глазками. 1867 .... Круглые бронзовые часы. Браслет и брошь с анютиными глазками и бриллиантами, с надписью 30 мая. Браслет с 3 анютиными глазками, разные камни. Медальон с рубином, окруженным бриллиантами. 29 июля. Золотой браслет. Подвеска в восточном стиле с разными камнями. Запонки с "Е.А." из бриллиантов на горном хрустале. 2 октября. Множество вещей для туалета. 6 октября. Браслет с "Semper" из бирюзы. Шпилька с навершием в виде листа плюща. 24 ноября. Башлыки лиловый и черный. Веер в золотой оправе. Подвеска с жемчугом и бриллиантами с часами. Браслет с большим бриллиантом. 24 декабря. Браслет с цепочкой, рубинами и бриллиантами. Серьги с рубинами, окруженными бриллиантами. Опаловая печать в золотой оправе. Статуэтка из саксонского фарфора. 1 марта 1881 Александр II был убит членами «Народной воли». Неприязнь к княгине была столь сильна, что после похорон Александра II она вместе с детьми эмигрировала в Ниццу. До конца жизни Долгорукова оставалась верна своей любви, так и не вышла больше замуж, тридцать лет жила в окружении фотографий и писем своего единственного возлюбленного. В 75-летнем возрасте Екатерина Михайловна скончалась на своей вилле Жорж под Ниццей. За четырнадцать лет пылкий император и его возлюбленная написали друг другу около четырёх с половиной тысяч писем. В 1999 году переписка знаменитых влюблённых была продана на аукционе «Кристи» за 250 тысяч долларов. После себя оставила книгу воспоминаний, изданных ею в Европе сразу после гибели мужа, под псевдонимом Виктор Лаферте. В кинематографе ее образ воплотили актрисы Даниэль Дарьё, Роми Шнайдер, Вера Сотникова, Наталья Антонова.
Из воспоминаний Е.М. Юрьевской, опубликованных под псевдонимом Виктор Лаферте: «Император настолько дорожил радостями семейной жизни, что с радостью пользовался всяким случаем, доставлявшим ему ее сладость, и потому в последнюю неделю своей жизни, готовясь к принятию пасхального причастия, он обедал вместе со своей возлюбленной супругой и любимыми детьми. Подав руку своей жене, чтобы, увы! в последний раз отправиться с нею в столовую, он сказал, пожимая ей руку: «Я чувствую себя сегодня таким счастливым, что мое счастье пугает меня!» Возможно, кого-то и удивит, что сердце молодой женщины переполняла такая нежная и преданная привязанность к государю, но бесспорно и то, что император Александр II обладал исключительными достоинствами, а потому совершенно естественно, что этот государь, несмотря на свой возраст, вдохновлял сильнейшую и безграничную привязанность к себе, которую жена его питала к нему с ранней своей юности. Любовь ее лишь возросла с годами и ее не смогла разбить неумолимая коса смерти. Государь не мог наслаждаться счастьем без радостей домашнего очага: одиночество было для него мучительно, ибо его чувствительная душа испытывала потребность излить себя. Любимая супруга, которую его великое сердце избрало ему в спутницы жизни, была воспитана под его непосредственным воздействием; ему было угодно, так сказать, излить свою избранную душу в ее собственную, и он имел высочайшее утешение в том, что его мысли и чувства роднились с мыслями и чувствами его подруги до такой степени, что каждый из супругов мог сказать: «Мои мысли - его мысли, и мое сердце - его сердце».» «Если бы всеблагой Бог сохранил его для меня, даже без обеих ног, он все равно мог бы жить... это был бы по-прежнему он!... В таком состоянии он принадлежал бы мне еще более, ибо ему пришлось бы отречься от императорской власти! Разве дорожила я его императорской короной, которая была мне лишь в тягость и нарушала мое счастье? Я любила в нем его самого, любила его личность, и на протяжении пятнадцати лет любила его одинаково нежно, как в первый, так и в последний день! Теперь, когда его больше нет, моя любовь переживет его утрату, я буду лелеять ее до самой могилы, куда Бог, из жалости к моему несчастью и в своем великом милосердии, вскоре призовет меня, согласно моему самому сокровенному желанию!» Источники.

В ее гаснувшем сознании возникали два эпизода жизни. Первый - это свидание в парке. Было это дивным летом, пахло соснами и цветами. С Финского залива дул нежный ветерок. В конце парка, около дороги, ведущей в Красное Село Царскосельского уезда, стоял павильон, украшенный колоннадой, что-то вроде бельведера - круглой террасы с прекрасным видом вдаль. Выстроен этот павильон был при Николае I для императрицы и назывался Бабигон. Здесь 1 июля 1866 года она, девятнадцатилетняя, трепещущая от страха, чуть ли не потерявшая сознание, отдалась своему возлюбленному Саше, Александру Николаевичу, царю Александру II.

И второй эпизод - это прощание с ним пятнадцать лет спустя, когда она, убитая горем, поднялась по ступенькам катафалка, опустилась на колени и припала к телу невинно убиенного. Лицо государя невидимо под красной газовой вуалью. Но она резко сорвала вуаль и долгими поцелуями покрыла изуродованные лоб и лицо, после чего, качаясь, покинула помещение. Вечером того же дня она вновь пришла к гробу, принесла сплетенный из своих прекрасных волос венок и вложила его в руки усопшего - последний дар супругу. Все, что вмещалось между этими двумя судьбоносными для нее моментами, собственно, и было ее жизнью. Они как бы знаменовали ее начало и конец. Потом было лишь доживание на чужбине, куда она удалилась почти сразу же после похорон. С тех пор жила воспоминаниями в окружении свидетелей былого: портретов, фотографий, писем и прочих памятных мелочей. Рассматривая их, перебирая, она уносилась памятью в ту пору, когда была молода и счастлива, любила и была любима, с горечью думала о том, как все это трагически в одночасье оборвалось и она оказалась вдали от его могилы.

Первая встреча Катеньки с царем произошла случайно, когда он в августе 1857 года прибыл на маневры, проходившие под Полтавой, и остановился в поместье ее родителей Тепловке. Ей было десять лет, но она очень хорошо запомнила большого статного мужчину с пышными усами и ласковым взглядом. Когда царь, встретив ее в саду, спросил, кто она, Катенька важно ответила: "Я - Екатерина Михайловна". - "А что ты ищешь здесь?" - полюбопытствовал царь. "Мне хочется видеть императора", - чуть смутившись, призналась девочка. Это рассмешило государя и, как передает его биограф М. Палеолог, он усадил ее на колени и поболтал с нею. На следующий день, снова встретив девочку, Александр был поражен ее прирожденной грацией, прелестными манерами и большими глазами испуганной газели. Изысканно-любезно, как будто бы она была придворной дамой, царь попросил ее показать ему сад. Они долго гуляли вместе. Катенька была в восторге и навсегда запомнила этот день.

С тех пор еще не раз ей приходилось видеть царя и слышать о его благоволении к их семье. Отец Катеньки был из древнего рода князей Долгоруких, он рано умер, оставив кучу долгов. Дабы оградить семью от настойчивых кредиторов, царь принял Тепловку "под императорскую опеку" и взял на себя расходы по воспитанию шестерых оставшихся после смерти князя детей - четверых сыновей и двух дочерей.

На учебу Катеньку определили в Смольный институт, где она, как и ее младшая сестра Мария, поступившая сюда же, выделялась своей красотой. Лицо старшей, Екатерины, в обрамлении чудесных каштановых волос, казалось словно выточенным из слоновой кости. Царь по традиции часто посещал Смольный - заведение находилось под патронажем императорской семьи - и, встретив здесь однажды девицу Долгорукую, узнал в ней ту самую милую девочку из Тепловки. При каждом посещении Смольного, а они стали частыми, Александр подолгу беседовал с Екатериной. Было заметно, что он особенно внимательно относится к ней.

В семнадцать лет Екатерина Михайловна окончила институт и жила на Бассейной. Однажды весной в сопровождении горничной она шла по Летнему саду и встретила императора, тоже совершавшего здесь прогулку. Государь подошел к ней и, не обращая внимания на прохожих, долго гулял с девушкой в одной из боковых аллей. Кончилась эта прогулка тем, что он, наговорив ей кучу изысканных комплиментов, чуть ли не признался в любви.

С этих пор они стали часто встречаться. Гуляли по аллеям Елагина острова, любовались его романтическими прудами, бродили по тенистым лесам в окрестностях Петергофа. И всякий раз государь говорил ей о своей любви. Пройдет год, и Екатерина Михайловна сама полюбит Александра Николаевича - то ли от жалости и сострадания к влюбленному в нее взрослому человеку, то ли потому, что просто пришло время влюбиться и ей. Причем чувство ее было настолько сильным и всепоглощающим, что она не понимала, как могла противиться ему в течение целого года, как не полюбила его раньше.

А потом было то самое свидание в Бабигоне, куда она пришла по голосу сердца. И поцелуи и страстные объятия ее, восемнадцатилетней, и его, сорокасемилетнего, который мог бы быть ей отцом. И торжественная клятва Александра Николаевича. "Увы, - сказал он ей, - я сейчас не свободен. Но при первой же возможности женюсь на тебе, ибо отныне и навеки считаю тебя своей женой перед Богом..."

Лучшие дня

С этого дня они часто виделись в павильоне, пока не наступило ненастье. Пошли дожди, и пришлось вернуться в столицу. Но и здесь продолжали встречаться. Три-четыре раза в неделю Екатерина Михайловна тайно являлась в Зимний дворец, собственным ключом открывала низенькую дверь и оказывалась в комнате первого этажа, некогда служившей кабинетом Николая I. Отсюда по потайной лестнице, ведущей в царские апартаменты, она поднималась на второй этаж и, трепещущая то ли от страха, то ли от предвкушения встречи, оказывалась в объятиях своего царственного любовника.

Свидания их не остались незамеченными, но говорили о них полушепотом, опасаясь ушей III Отделения, ибо сплетничать о личной жизни государя было небезопасно. К тому же никто поначалу не воспринял известие о новом увлечении царя всерьез.

До этого Александр Николаевич слыл ловеласом, за романом следовал новый роман. Самой, пожалуй, серьезной его связью, если не считать супруги, принцессы Марии Гессенской, в которую он поначалу был сильно влюблен, но к которой скоро охладел, была связь с княжной Александрой Сергеевной Долгорукой, двадцатилетней красавицей и умницей, дальней родственницей Екатерины Михайловны. Увы, роман этот по непонятной причине вдруг оборвался. За ним последовали новые увлечения. И вдруг такое сильное и глубокое чувство. Казалось, он и сам был обескуражен неожиданным чудесным пленом. Любовь к Екатерине Михайловне стала для него смыслом жизни. Ничто: ни власть, ни политика, ни даже семья - не интересовало его так, как эта женщина. Он сам признавался ей в том, что другие женщины отныне для него не существуют. Она - его кумир, его сокровище, вся его жизнь!

Когда им случалось разлучаться, он писал ей пылкие письма, словно юноша снова и снова признавался в любви. Ему вспоминались слова древнего грека поэта Проперция: "Поздняя любовь часто пылает жарким огнем".

Его биограф пишет, что эта поздняя страсть обратилась в главный импульс его жизни: она подавила обязанности супруга и отца, оказала влияние на решение основных политических вопросов, подчинила его совесть и все его существование вплоть до самой смерти.

Если Александру II приходилось совершать поездки за границу, Екатерина Михайловна тайно следовала за ним - в Берлин, на воды в Эмс. Приехав на Всемирную выставку в Париж, она поселилась в скромной гостинице, а по вечерам через потайную калитку приходила к нему в Елисейский дворец. Если же Александр II выезжал на лето в Царское Село, в Петергоф или в крымскую Ливадию, она жила рядом, и они тайно встречались в том же достопамятном для них Бабигоне или на даче под Ливадией. Чтобы не расставаться и чтобы она постоянно находилась при дворе, украшала своим присутствием приемы и балы, Александр II сделал ее фрейлиной императрицы. Он любил наблюдать за ней, прекрасно танцующей, во время бала. А вообще Екатерина Михайловна вела скромный и замкнутый образ жизни, не присутствовала на званых обедах, не ездила в театр.

"Александр Николаевич, - свидетельствует М. Палеолог, - сумел создать из неопытной девушки упоительную возлюбленную. Она принадлежала ему всецело. Она отдала ему свою душу, ум, воображение, волю, чувства. Они без устали говорили друг с другом о своей любви". "Любовники потому никогда не скучают, - писал Ларошфуко, - что они всегда говорят о самих себе". Посвящал ее царь и в сложные государственные вопросы, и в международные проблемы. И нередко Екатерина Михайловна помогала найти правильное решение или подсказывала верный выход. Это говорит о том, что царь полностью доверял ей, больше того, посвящал ее в государственные тайны.

Но вот настал день, когда Екатерина Михайловна почувствовала себя беременной. Александр II был, надо прямо сказать, несколько ошеломлен. Неужели он чего-то опасался? Да, конечно, и прежде всего - злословия по поводу его адюльтера. Но не меньше этого его беспокоило другое. Он боялся, что пострадает при родах ее великолепная фигура, равно как и весь ее облик, не говоря об угрозе смертельного исхода.

Все, однако, обошлось, и Екатерина Михайловна благополучно разрешилась от бремени. Она испытала радость первого материнства и счастье быть матерью его сына. Но предшествовали этому весьма примечательные события.

Едва почувствовав приближение родов, Екатерина Михайловна одна, никого не предупредив, отправилась в карете в Зимний дворец. Проникнув туда, как обычно, через потайную дверь, она прилегла на диване в бывшем кабинете Николая I. В час ночи солдат, стоявший на часах у комнаты, где она находилась, разбудил Александра II. Бросились за доктором и повивальной бабкой. Однако доктор жил далеко, а состояние роженицы становилось все более тревожным. Александр Николаевич, бледный от волнения, держал ее за руки и нежно ободрял. Наконец прибыли доктор и повивальная бабка. К половине десятого утра Екатерина Михайловна разрешилась от бремени сыном.

В тот же день ребенка перевезли в дом генерала Рылеева, начальника личной охраны царя. Здесь под присмотром жандармов, что не вызывало ни у кого подозрения, младенец находился первое время. Его поручили заботам русской кормилицы, а потом гувернантки-француженки.

Но шила в мешке не утаишь. Слух о родах быстро распространился. Императорская семья и ближайшие родственники были потрясены. "Возмущались тем, что пятидесятичетырехлетний монарх, бывший уже дедом, не может обуздать своих страстей. Шокировала и громадная разница в возрасте Александра Николаевича и Екатерины Михайловны. Не без тревоги думали о том, не явится ли, ввиду тяжелой болезни императрицы, сегодняшняя фаворитка завтрашней законной супругой..." Эти опасения усилились с рождением следующего ребенка, девочки.

Граф Шувалов, руководитель тайного сыска, имел неосторожность доложить царю о неудовольствии в обществе и в кругу царской семьи открытостью его связи. Граф сделал это по долгу службы: в его обязанность входило следить за тем, как в обществе относятся к особе государя. Это было еще полбеды, но граф в приватных разговорах позволил себе заметить, что государь на все смотрит глазами своей фаворитки. Царь узнал об этом. Не в меру прыткий граф был отправлен послом в Лондон. Александр тем самым показывал, что не намерен ни с кем считаться и позволять вторгаться в его личную жизнь.

Начавшаяся русско-турецкая война на время разлучила влюбленных. Царь находился в войсках. Но, не выдержав разлуки, они встретились в Кишиневе. Однако пришлось все же расстаться. Военные действия развивались молниеносно, и ставка царя была перенесена на болгарскую территорию. Находиться там было опасно для Екатерины Михайловны. В разлуке они каждодневно писали друг другу пылкие послания. В них наряду с личными чувствами Александр II высказывал свой взгляд на происходящее, на эту ужасную войну, тяжело переживал поражения своих войск. Сердце, писал он ей, кровью обливается при виде раненых, "я с трудом сдерживаю слезы". Душой он рвался к ней, но лишь только когда был заключен мир, он, счастливый, смог обнять свою Катюшу. После испытаний и лишений Балканской войны Александр наслаждался теплом и заботой, которыми окружила его Екатерина Михайловна. И он еще больше привязался к ней, сознавая, что она для него все в этом мире. "Смятенной душой он невольно стремился к единственному человеку, пожертвовавшему для него своей честью, светскими удовольствиями и успехами, к человеку, думающему об его счастье и окружившему его знаками страстного обожания. Княжна Долгорукая сделалась для него столь необходимой, что он решил посадить ее в Зимнем дворце..." Императрица встретила такое соседство стоически, и лишь однажды у нее вырвалось: "Я прощаю оскорбления, наносимые мне как императрице. Но я не в силах простить мучений, причиненных супруге".

У Александра и Екатерины Михайловны к этому времени было трое детей (четвертый ребенок умер в младенчестве): сын Георгий и дочери Ольга и Екатерина. Пока жива была императрица Мария Александровна, положение их было неопределенным. После ее смерти в 1880 году Александр II наконец смог сочетаться законным, хотя и тайным морганатическим (то есть неравнородным), браком с Екатериной Михайловной. Ей было тридцать два года, ему - шестьдесят два. Их отношения длились уже четырнадцать лет. Женившись на Екатерине Михайловне, император выполнил свою клятву, которую дал ей когда-то: при первой возможности жениться на ней, ибо навеки считал ее женой своей перед Богом.

Решение он принял по истечении срока траура, что было довольно неожиданным для приближенных. Но император не любил советоваться, особенно по личным вопросам. Его самые близкие друзья, граф Адлерберг и генерал Рылеев, узнали о намерении государя за два дня. В последний момент был извещен и придворный священник. Кроме них знали о предстоящем тайном и очень скромном венчании немногие.

Когда государь объявил о своем решении Адлербергу, тот изменился в лице, пишет биограф царя М. Палеолог.

Что с тобой? - спросил у него Александр II.

Министр двора пробормотал:

То, что мне сообщает ваше величество, так серьезно! Нельзя ли несколько отсрочить?

Я жду уже четырнадцать лет. Четырнадцать лет тому назад я дал свое слово. И не буду ждать более ни одного дня.

Граф Адлерберг, набравшись храбрости, спросил:

Сообщили ли вы, ваше величество, об этом его императорскому высочеству, наследнику-цесаревичу?

Нет, да он и в отъезде. Я скажу ему, когда он вернется, недели через две... Это не так спешно.

Ваше величество, он будет очень обижен этим... Бога ради, подождите его возвращения.

Царь коротко и сухо обрезал:

Я государь и единственный судья своим поступкам.

Акт о вступлении в законный брак императора с фрейлиной княжной Екатериной Михайловной Долгорукой подписали бывшие свидетелями генерал-адъютант граф Александр Владимирович Адлерберг, генерал-адъютант Эдуард Трофимович Баранов, генерал-адъютант Александр Михайлович Рылеев. Обряд бракосочетания был совершен протоиереем церкви Зимнего дворца Ксенофонтом Яковлевичем Никольским.

В тот же день царь подписал тайный указ о присвоении Екатерине Михайловне имени "княгиня Юрьевская" с титулом "светлейшей". Ту же фамилию получали и их дети, а также те, которые могут родиться впоследствии. Все они наделялись правами законных детей в соответствии с положением об императорской фамилии, но не могли наследовать престол, поскольку не принадлежали ни к какому царствующему или владетельному дому. Подумывал Александр II и о возможности коронации своей новой супруги.

Государь поспешил обеспечить материально свою жену и детей, у которых не было никакого личного состояния. А посему составил завещание. Согласно ему, положенная в банк от имени царя сумма в размере трех миллионов трехсот двух тысяч девятисот семидесяти рублей в процентных бумагах является собственностью его жены и их общих детей. В письме к своему сыну от первой жены, наследнику престола, будущему Александру III Александр II просил в случае его смерти быть покровителем и добрым советчиком его жены и детей. "Моя жена ничего не унаследовала от своей семьи, - писал он. - Таким образом, все имущество, принадлежащее ей теперь, движимое и недвижимое, приобретено ею лично, и ее родные не имеют на это имущество никаких прав. Из осторожности она завещала мне все свое состояние, и между нами было условлено, что, если на мою долю выпадет несчастье ее пережить, все ее состояние будет поровну разделено между нашими детьми и передано им мною после их совершеннолетия или при выходе замуж наших дочерей".

В приписке к письму отец просил сына не забывать и молиться за него, так нежно любящего его отца.

Эти постоянно упоминаемые царем слова о смерти, эта поспешность, с которой он оформил бумаги и заботился о будущем жены и детей, совсем не случайны. Они были продиктованы не столько разницей в возрасте его и супруги, сколько ежедневной опасностью, которой царь подвергался. Не раз, его пытались убить, террористы совершали изощренные покушения... Первый выстрел в царя-реформатора, самого, пожалуй, либерального из всех российских самодержцев, раздался 4 апреля 1866 года. Стрелявший промахнулся. Им оказался двадцатишестилетний террорист Каракозов, член подпольной группы. С этого дня в течение пятнадцати лет так называемые революционеры, а попросту говоря, террористы-убийцы охотились за царем. Год спустя поляк Березовский пытался двумя выстрелами из пистолета поразить царя, но и он промахнулся. Не удался и теракт с подкопом для взрыва мостовой под царским экипажем, как и покушение Соловьева, четырежды выстрелившего в царя во время его прогулки. Неудачной оказалась также попытка взорвать поезд, на котором царь с семьей возвращался из Крыма. Под рельсы было заложено взрывное устройство огромной силы, но пострадал не царский, а так называемый свитский поезд и его ни в чем не повинные пассажиры. Тогда решили произвести покушение в самом Зимнем дворце. Рабочий Халтурин специально нанялся туда в качестве плотника. Тайком в течение нескольких месяцев вместе с инструментами проносил он динамит (около 50 килограммов) в свою комнатку, расположенную прямо под царской столовой. Покушение было намечено на 5 февраля 1880 года в обеденное время. Лишь случайность спасла Александра II. Когда прогремел взрыв, царя в столовой не оказалось. Бог миловал. Снова погибли невинные - 19 солдат в караульном помещении были убиты и 48 ранены. Три дня спустя Александр II присутствовал на похоронах погибших при взрыве.

Террор, однако, нарастал. Можно было подумать, что неудачи только разжигают аппетит кровожадных "борцов за народное дело". Они не отступали от своих планов и готовили новое покушение. То, что террористы не успокоятся и попытаются продолжить свое черное дело, царь хорошо понимал. Так оно и случилось.

Подпольная организация "Народная воля" подготовила серию покушений, которые должны были по своей жестокости превзойти все предыдущие. Полиции удалось схватить некоторых заговорщиков. В том числе их руководителя Желябова, "страшного анархиста", как писали о нем тогда газеты. Арестовали и его любовницу Перовскую, "делившую с ним тревожную и полную опасности жизнь травленого зверя".

К тому времени царь решился на созыв Всероссийского земства, то есть, по сути дела, на создание чего-то наподобие законодательного органа из представителей земств и городских дум. Это было бы продолжением "революции сверху", которую Россия переживала с начала 1861 года, а не "революцией снизу", которую пытались навязать народовольцы. К тому времени в стране было отменено крепостное право и крестьяне получили свободу. Все граждане стали равны перед судебной властью. Суд присяжных, независимое следствие, цензурная реформа, преобразование армии - все это пришло с Александром II. Иначе говоря, были сделаны серьезные шаги к правовому государству, к конституционной монархии не путем сокрушающей все и вся революции, а эволюционным, бескровным путем, куда более плодотворным для судеб России, чем тот, которым намеревались идти народовольцы с их программой насильственного преобразования страны.

В марте 1881 года проект о законодательном документе - подобии конституции - должен был быть опубликован. Тогда же полиции стало известно, что на днях будет совершено новое покушение на Александра II.

На фоне чудовищного разгула терроризма жизнь в Зимнем дворце походила на идиллию. Александр II все свободное от государственных дел время проводил с Екатериной Михайловной и детьми. Сохранившиеся фотографии доносят до нас атмосферу, которая царила в семье: тихая радость, полное согласие и счастье. Именно в этот момент во время следствия над Желябовым удалось узнать о том, что в ближайшие дни будет предпринята попытка нового убийства царя. Ему советовали особенно поостеречься 1 марта и не выезжать на традиционный воскресный смотр в манеже - на развод, как тогда говорили. Особенно настаивал на этом министр внутренних дел Лорис-Меликов, прекрасно сознававший всю степень опасности, которой подвергался царь. Умоляла его не рисковать и Екатерина Михайловна. На что Александр возразил: "А почему же мне не поехать? Не могу же я жить как затворник в своем дворце".

В воскресенье, 1 марта, прослушав обедню, приняв министра внутренних дел и наскоро позавтракав, Александр пришел проститься с женой перед отъездом на развод. Сообщил ей, как он намерен провести день. Сначала поедет в Михайловский манеж на развод, после чего заедет к великой княгине Екатерине, живущей вблизи манежа, и вернется без четверти три: "Тогда, если хочешь, мы пойдем гулять в Летний сад". Княгиня Юрьевская сказала, что будет ждать его.

Александр II выехал в закрытой карете. Его сопровождали шестеро терских казаков, седьмой поместился на козлах слева от кучера. За царской каретой в двух санях ехало трое полицейских, в том числе и начальник охраны государя полковник Дворжицкий.

На разводе караулов в манеже, где свободно могли разместиться несколько эскадронов, были также великие князья, генерал-адъютанты и послы, которые имели военный чин. Во время церемонии Александр II выглядел спокойным и уверенным. Покончив с разводом, он, как и намечал, посетил свою тетку великую княгиню Екатерину и выпил у нее чашку чаю.

В два часа с четвертью он вышел от нее и сел в карету, приказав скорее ехать в Зимний. Его сопровождала та же охрана.

Миновав Инженерную улицу, карета выехала на Екатерининский канал и поехала вдоль сада Михайловского дворца. На улице было пустынно, и карета, запряженная орловскими рысаками, шла очень быстро. Несколько полицейских агентов, расставленных по маршруту, наблюдали за улицей. Они видели, как мальчик тащил салазки с корзиной, офицера, двух или трех солдат и молодого человека со свертком в руках. Когда царская карета поравнялась с ним, он бросил сверток под ноги лошадей.

Раздался страшный взрыв, звон разбитого стекла. Из-за поднявшегося густого облака дыма и снега сразу ничего нельзя было разобрать. Слышались крики и стоны. Двое казаков и мальчик с салазками лежали в луже крови, около них - убитые лошади.

Бомбиста схватили выскочившие из саней полицейские. (Им окажется народоволец Рысаков.) Сбежался народ.

Александр II остался цел и невредим, был лишь оглушен взрывом. Казалось, и на сей раз Бог миловал. Пошатываясь, царь направился к бомбисту, которого толпа грозила растерзать. Полковник Дворжицкий спросил царя: "Вы не ранены, ваше величество?" Он ответил: "Слава Богу, я цел". Подойдя к террористу, с минуту смотрел на него и наконец глухим, словно простуженным голосом спросил: "Ты бросил бомбу?" - "Да, я". - "Кто таков?" - "Мещанин Глазов". - "Хорош. - И уже по-французски повторил: - Un joli Monsieur!" ("Хорош господин!")

Полковник Дворжицкий предложил государю скорее сесть в карету и ехать. Как бы отвечая на прозвучавший вопрос "не ранен ли он", Александр медленно ответил, показывая на корчившегося в снегу раненого мальчика: "Я нет... Слава Богу... Но вот..." На что услышал угрожающие слова бомбиста: "Не слишком ли рано вы благодарите Бога?" И действительно, едва царь двинулся дальше, как к нему из толпы приблизился другой террорист, также со свертком, и бросил его под ноги Александру.

Новый взрыв, оглушительнее первого, потряс воздух. Александр и его убийца (им окажется народоволец Гриневицкий) лежали оба на снегу, смертельно раненные. Лицо царя было окровавлено, пальто изорвано. Кругом валялись куски вырванного мяса, он истекал кровью. Глаза его были открыты, губы шептали: "Помогите мне... Жив ли наследник?.."

Когда первое оцепенение прошло, к царю бросились кадеты, оказавшиеся рядом, и жандармский ротмистр Колюбокин. Тут же находился и третий террорист, некто Емельянов, тоже с бомбой в виде свертка. Должно быть, на случай, если предыдущий взрыв не достигнет цели.

Царя уложили в сани полковника Дворжицкого. Кто-то предложил перенести раненого в первый же дом, но Александр, услышав это, прошептал: "Во дворец... Там умереть..." Вид его был страшен: одежда частично сожжена, частично сорвана взрывом, правая нога оторвана, левая раздроблена и почти отделилась от туловища, лицо и голова иссечены осколками.

На руках (носилок не оказалось) царя перенесли из саней во дворец. Все были перепачканы кровью, как мясники на бойне. В дверь дворца пройти толпой не удалось, тогда ее выломали, и по мраморной лестнице, по коридорам царя пронесли в кабинет. Он был без сознания.

Фельдшер Коган прижал артерию на левом бедре царя. Доктор Маркус при виде медленно раскрывающегося окровавленного левого глаза умирающего лишился чувств. Вошел лейб-медик, известный врач Боткин, но и он оказался не в силах помочь.

Когда княгине Юрьевской доложили, что с царем несчастье, она, не теряя присутствия духа, подбежала к аптечке с лекарствами и, велев слуге нести их в кабинет, сама бросилась туда же. В это время царя как раз вносили. Казаки уложили кровавое месиво на кровать. С редким самообладанием княгиня принялась обмывать раны. Растирала виски эфиром и даже помогала хирургам останавливать кровотечение.

Прибыли наследник, великие князья и княгини. Неизменно у постели умирающего находилась супруга. Вскоре началась агония, длившаяся три четверти часа. Дыхание стало затруднительным, государь продолжал быть в бессознательном состоянии. "Есть ли надежда?" - спросил доктора Боткина наследник. Тот отрицательно покачал головой и проговорил: "Тише! Государь кончается". Протоиерей Рождественский успел еще до этого причастить умирающего.

В три с половиной часа пополудни руки женщины, которую он так любил, навсегда закрыли ему глаза. Все преклонили колени. Кто-то тихо рыдал...

В сладостную пору их всепоглощающей любви Александр II был так захвачен счастьем, так полон им, что намеревался даже отказаться от престола и покинуть Россию. Он мечтал, став простым смертным, поселиться где-нибудь во Франции, в Ницце, и прожить там в тихом счастье остаток дней своих вместе с женой.

После смерти мужа Екатерина Михайловна исполнила его желание и поселилась в Ницце. Здесь и прожила более тридцати лет всеми почти забытая. Впрочем, нет. Одно время за ней почему-то взялся следить начальник заграничной агентуры царской полиции Рачковский. Когда же он принялся писать грязнейшие доносы как на нее, так и на ее детей, вмешался Александр III. Как-никак речь шла о его единокровных брате и сестрах, формально признанных его отцом. Рачковский получил жесточайший нагоняй и перестал совать свой нос куда не следует. Это не помешало ему позже стать начальником личной охраны царя, сменив на этом посту влиятельного генерала Черевина.

Все годы, что Екатерина Михайловна жила за границей, она молилась за упокой души раба Божьего Александра. И не было дня, чтобы не вспоминала о нем, и ждала лишь часа, когда соединится с ним на небесах. С особой радостью восприняла она весть о том, что в Петербурге на месте убийства Александра II воздвигнут величественный храм Воскресения на крови. Он стал для нее лично не только данью памяти покойного государя, но, как она хотела думать, символом их трагической любви.

Будущая российская императрица Мария Александровна, жена императора , появилась на свет 27 июля (по старому стилю) 1824 года в Дармштадте. Ее родителями были герцог Людвиг II Гессенский и великая герцогиня Мария Вильгельмина Баденская. Девочке дали длинное имя Максимилиана Вильгельмина Августа София Мария Гессенская и Прирейнская.

При дворе распространялись слухи, что дочка была рождена от внебрачной связи матери и барона Августа Сенарклен де Гранси. Но для предотвращения слухов герцог Гессенский признал незаконнорожденных девочку Марию и мальчика Александра своими наследниками и дал им свою фамилию. Поселились дети вместе с матерью во дворце в Хайлигенберге.

Воспитанием Марии занимался священник протестантской церкви Циммерман, так как ее родительница скончалась, когда девочке было всего 12 лет. Из близких у Марии остался только родной брат. Номинальный отец не посещал небольшой полупустынный замок и детьми не интересовался. Отроческими годами, проведенными в уединении, объясняется спокойный и нелюдимый характер принцессы. Она не любила пышных балов и многолюдности светского общества, как в молодости, так и в зрелом возрасте.

Личная жизнь

В 14 лет биография принцессы Марии изменилась навсегда. На одном из посещений местного оперного театра ее встретил проезжавший через Дармштадт российский цесаревич Александр. Несмотря на то, что принцесса Гессенская не входила в список европейских невест для русского наследника, он проникся искренним чувством именно к ней. Мария ответила ему взаимностью. Долгое время его родители были против кандидатуры принцессы из-за ее происхождения. Но сын был непреклонен.

Мать Александра, даже приезжала для личной встречи с Марией в Германию. Милая серьезная девушка неожиданно понравилась будущей свекрови, и она согласилась на брак. На два года решено было отложить венчание в связи с юным возрастом невесты. В это время она успела освоиться в России. Немецкая принцесса приняла православие, сменив свое настоящее имя на русское - Мария Александровна, после чего сразу же обручилась с цесаревичем. Весной 1841 года Мария и Александр повенчались в Соборной церкви Царскосельского дворца.

Ее императорское величество

В 1856 году в возрасте 32 лет Мария Александровна вместе со своим супругом вступила на престол. Коронация прошла в Соборе Успения Богородицы Московского Кремля. Но и после восшествия на трон новая императрица семьи Романовых сторонилась шумных мероприятий. Она предпочитала общество приближенных, а также много общалась с духовенством.

Противоречиво отнеслись к ее правлению многие представители высшего общества. Некоторые осуждали Марию Александровну за малое участие в императорских делах внешней и внутренней политики. Но многие современники по праву оценили ее роль в развитии русского общества. По словам близкой фрейлины императрицы Анны Тютчевой, Мария Александровна несла тяжелый крест служения русскому народу.

Достижения императрицы

Нельзя недооценивать результаты деятельности царицы Марии Александровны и, прежде всего, ее роль в развитии благотворительной медицинской организации Красный Крест, который начал широкую деятельность в период русско-турецкой войны.

Императрица, экономя на выездах в Европу и на количестве нарядов, вкладывала средства царской семьи в пользу строительства госпиталей для лечения солдат, а также на поддержку сирот и вдов. По ее поручению было отправлено большое количество медиков на Балканы для помощи братьям-славянам во время турецкого нашествия. Под ее управлением по всей стране открывались новые богадельни и приюты.

Большую роль Мария Александровна сыграла в проведении реформы образования. При ней заработало 2 высших учебных заведения, около 40 гимназий, более 150 образовательных учреждений низшей ступени. Царица поспособствовала новому витку в организации женского образования, которое в основном финансировалось на средства благотворительности.

Под ее покровительством ученым К. Д.Ушинским был разработан ряд педагогических методов, которых придерживались все гимназии того периода. В обязательную программу начального образования стали входить предметы Закона Божьего, русского языка, географии, истории, чистописания, арифметики, гимнастики. Девочкам дополнительно преподавалось рукоделие и ведение домашнего хозяйства. На высшей ступени добавлялись основы физики, алгебры и геометрии.

Покровительствовала императрица и высокому искусству. При ней было построено здание ныне всемирно известного Мариинского театра, труппа которого всегда поддерживала высокий профессиональный уровень и достойно представляла Россию на международной арене. При театре была основана балетная школа, во главе которой через несколько лет встала легендарная балерина Агриппина Ваганова. Эти заведения содержались на личные деньги Марии Александровны.

Большой вклад внесла царица в освобождение крестьян, всячески поддерживая реформы своего мужа.

Семья

Самым главным достижением императрицы стало то, что она подарила России большое количество наследников. В браке с Александром II Мария Александровна родила шестерых сыновей и двух дочек. В самом начале замужества императорская семья пережила тяжелую трагедию - в возрасте 7 лет от менингита умерла их старшая дочка Александра. Молодые супруги долго оплакивали потерю.

Другим ударом для матери стала кончина горячо любимого сына Николая, которого готовили в наследники престола. В 1865 году в возрасте 22 лет цесаревич скончался от туберкулезного поражения позвоночника. Случилось это внезапно, и после его похорон Мария Александровна уже навсегда потеряла интерес к жизни. Второй сын Александр в спешном порядке был подготовлен на трон, и в конечном итоге ему удалось стать одним из самых мудрых и миролюбивых правителей на российском престоле.

На посту генерала-губернатора Москвы отличился предпоследний сын Сергей, который женился в свое время на княжне Елизавете Федоровне. Впоследствии они пали от рук большевиков: Сергей в 1905 году, а Елизавета - в 1918. Княжна также принадлежала Дармштадскому двору, а ее родная сестра стала супругой , последнего царя дома Романовых. Еще трое сыновей Марии Александровны, Владимир, Алексей и Павел, занимали высокие военные должности. Дочь Мария вышла замуж за принца Эдинбургского, сына королевы Виктории, тем самым несколько укрепив российско-британские отношения.

Религия

Мария Александровна была набожным человеком. Она соединила в себе лучшие черты протестантского служения людям и глубины православной веры. Императрица изучала труды святых отцов, жития святых. Она почитала Святую Марию Магдалену и Святого Серафима Соровского. С биографией русского подвижника веры Марию Александровну познакомила ее фрейлина Анна Тютчева.

Вскоре в царской семье появилась полумантия праведника, которую родные Марии Александровны бережно сохранили среди прочих святынь семейства. Царица вела богословские беседы с Парфением Киевским, Филаретом Московским, Василием Павлово-Посадским. После ее смерти в память о матери сыновья построили в Иерусалиме храм Марии Магдалены, в котором покоятся ныне мощи Елизаветы Федоровны.

Смерть

Последние годы жизни Марии Александровны были омрачены болезнью, смертью любимого сына, а также многочисленными изменами любвеобильного мужа. Царица никогда внешне не показывала своего недовольства поведением супруга и ни в чем не упрекала его.

Известно, что главная фаворитка Александра II, княжна Екатерина Долгорукова, жила вместе с незаконнорожденными детьми этажом выше покоев венценосной императрицы. Во многом это было сделано из соображений безопасности: на царя-реформатора было совершено 7 покушений, последнее из которых оказалось фатальным.

Царица тяжело переживала все террористические акты, с каждым разом ее состояние ухудшалось. Личный врач Марии Александровны, Сергей Петрович Боткин, заботясь о ее самочувствии, рекомендовал ей периодически жить в Крыму. Но последние полгода своей жизни Мария Александровна, вопреки предписаниям врача, провела в Санкт-Петербурге, что негативно сказалось на ее здоровье.

Саркофаг императрицы Марии Александровны

Императрица скончалась в начале лета 1880 года по причине осложнений туберкулеза. Усыпальница царицы находится в Петропавловском соборе Петербурга.

Память

Память императрицы Марии Александровны увековечена потомками наименованием городов, улиц и учебных заведений. В Мариинском театре недавно был установлен бюст царицы с памятной доской. Мариинский храм на сегодня является главным собором женского монастыря в Гефсимании.

В кинохронике имя Марии Александровны запечатлено в документалистике и в художественном кино. Роли жены Александра II в свое время играли такие актрисы, как , Татьяна Корсак и Анна Исайкина. Особенно большого визуального сходства с императрицей достигла , что видно на фото кадров ленты с участием российской актрисы.

Ирина Купечнко в роли императрицы Марии Александровны в сериале "Любовь императора"

Зрительской любовью пользуются фильмы «Роман императора», «Любовь императора» и сериал «Бедная Настя». В кинокартине «Матильда, которая посвящена эпохе заката Дома Романовых, снялись российские актеры , и зарубежные звезды игрового кино - , .

Будущая императрица Мария Александровна родилась в 1824 году в Дармштадте - столице Гессена. Младенца назвали Максимилианой Вильгеминой Августой Софией Марией.

Происхождение

Ее отцом был немец Людвиг II (1777-1848) - великий герцог Гессенский и Рейнский. Он пришел к власти после Июльской революции.

Матерью девочки была Вильгельмина Баденская (1788-1836). Она была родом из баденского дома Церингенов. При дворе ходили слухи, что ее младшие дети, в том числе и Максимилиана, были рождены от связи с одним из местных баронов. Людвиг II - официальный муж - признал ее своей дочерью, чтобы избежать позорного скандала. Тем не менее девочка со своим братом Александром стала жить отдельно от отца и его резиденции в Дармштадте. Этим местом "ссылки" стал Хайлигенберг, который был собственностью матери Вильгельмины.

Встреча с Александром II

У Романовых были популярны династические браки с немецкими принцессами. Например, предшественница Марии - Александра Федоровна (жена Николая I) - была дочерью прусского короля. Да и супруга последнего русского императора тоже была из Гессенского дома. Так что на этом фоне решение Александра II жениться на немке из небольшого княжества не кажется странным.

Императрица Мария Александровна встретилась со своим будущим мужем в марте 1839 года, когда ей было 14 лет, а ему - 18. В это время Александр в качестве наследника престола совершал традиционное европейское турне для знакомства с местными правящими домами. Дочь Гессенского герцога он встретил на спектакле «Весталка».

Как согласовывался брак

После знакомства Александр начал в письмах уговаривать родителей, чтобы те дали разрешение на брак с немкой. Однако мать была против такой связи цесаревича. Ее смущали слухи о незаконном происхождении девушки. Император Николай, напротив, решил не рубить с плеча, а рассмотреть вопрос внимательнее.

Дело в том, что его сын Александр уже имел неудачный опыт в личной жизни. Он влюбился в фрейлину двора Родители были резко против такой связи по двум принципиальным причинам. Во-первых, эта девушка была простого происхождения. Во-вторых, она была еще и католичкой. Так что Александра с нею насильно разлучили и отправили в Европу, как раз для того, чтобы он смог найти себе подходящую партию.

Так что Николай решил не рисковать и не разбивать сыну сердце в очередной раз. Вместо этого он стал подробно расспрашивать о девушке попечителя Александра Кавелина и поэта Василия Жуковского, сопровождавших наследника в его путешествии. Когда император получил положительные отзывы, сразу же последовал приказ по всему двору о том, что впредь запрещено распространять какие-либо слухи о гессенской принцессе.

Этому повелению пришлось подчиниться даже императрице Александре Федоровне. Тогда она решила сама съездить в Дармштадт, чтобы заранее познакомиться с невесткой. Это было неслыханное событие - подобного еще не случалось в российской истории.

Внешность и интересы

Будущая императрица Мария Александровна произвела на свою предшественницу прекрасное впечатление. После очной встречи согласие на брак было получено.

Что же так привлекало окружающих в этой немецкой девушке? Самое детальное описание ее внешности оставила в своих мемуарах ее фрейлина Анна Тютчева (дочь знаменитого поэта). Согласно ее словам, императрица Мария Александровна имела нежный цвет кожи, чудесные волосы и кроткий взгляд больших голубых глаз. На фоне этого немного странно выглядели ее тонкие губы, которые часто изображали ироническую улыбку.

У девушки были глубокие познания в музыке и европейской литературе. Ее образованность и широта интересов производили впечатление на всех окружающих, и многие люди потом оставили свои восторженные отзывы в форме мемуаров. Например, писатель Алексей Константинович Толстой говорил, что императрица своими познаниями не только выделяется на фоне остальных женщин, но даже заметно обыгрывает многих мужчин.

Появление при дворе и свадьба

Свадьба состоялась вскоре после того, как были улажены все формальности. Невеста прибыла в Петербург в 1840 году и больше всего была потрясена блеском и красотой российской столицы. В декабре она приняла православие и в крещении получила имя Марии Александровны. Уже на следующий день произошло обручение между ней и наследником престола. Свадьба же состоялась через год, в 1841-м. Она прошла в Соборной церкви, находившейся в Зимнем дворце Петербурга. Сейчас это одно из помещений Эрмитажа, где проводятся регулярные выставки.

Девушке было тяжело вклиниться в новую жизнь из-за незнания языка и боязни не понравиться свекру и свекрови. Как потом она сама признавалась, каждый день Мария проводила как на иголках, чувствовала себя «волонтером», готовым ринуться куда угодно по внезапной команде, например на неожиданный прием. вообще была обузой для цесаревны, а потом и императрицы. Она в первую очередь была привязана к мужу и детям, старалась заниматься только тем, чтобы помогать им, а не тратить время на формальности.

Коронация супругов произошла в 1856 году после смерти Николая I. Тридцатилетняя Мария Александровна получила новый статус, который пугал ее все то время, что она была невесткой императора.

Характер

Современники отмечали многочисленные достоинства, которыми обладала государыня-императрица Мария Александровна. Это доброта, внимание к людям, искренность в словах и поступках. Но самым важным и заметным было то чувство долга, с которым она пребывала при дворе и несла титул через всю свою жизнь. Каждый ее поступок соответствовал императорскому статусу.

Она всегда соблюдала религиозные догматы и была крайне набожной. Эта черта настолько сильно выделялась в характере императрицы, что ее гораздо проще было представить монахиней, чем царствующей особой. Например, Людовиг II (король Баварии) отмечал, что Мария Александровна окружена ореолом святой. Такое поведение во многом не сходилось с ее статусом, так как во многих государственных (пусть даже формальных) делах требовалось ее присутствие, вопреки ее отстраненному от мирской суеты поведению.

Благотворительность

Больше всего императрица Мария Александровна - жена Александра 2 - была известна своей широкой благотворительностью. По всей стране за ее счет открывались больницы, приюты и гимназии, которые получали эпитет «мариинские». Всего она открыла и следила за 5 больницами, 36 приютами, 12 богадельнями, 5 благотворительными обществами. Не обделила государыня вниманием и сферу образования: были построены 2 института, четыре десятка гимназий, сотни небольших училищ для ремесленников и рабочих и т. д. На это Мария Александровна тратила как государственные, так и собственные средства (ей выдавалось 50 тысяч серебряных рублей в год на персональные расходы).

Здравоохранение стало особой сферой деятельности, которой занималась императрица Мария Александровна. Красный Крест появился в России именно по ее инициативе. Его волонтеры помогали раненым солдатам во время войны в Болгарии против Турции 1877-1878 гг.

Смерть дочери и сына

Большой трагедией для царской семьи стала смерть наследника престола. Императрица Мария Александровна - жена Александра 2 - подарила супругу восьмерых детей. Старший сын Николай родился в 1843 году, спустя два года после свадьбы, когда царем был еще его дедушка-тезка.

Ребенок отличался острым умом и приятным характером, за который его любили все члены семьи. Он был уже помолвлен и получил образование, когда в результате несчастного случая повредил спину. Есть несколько версий случившегося. Либо Николай упал с лошади, либо ударился о мраморный стол во время шуточной борьбы со своим товарищем. Сначала травма была незаметной, но со временем наследник становился все бледнее и чувствовал себя хуже. Кроме того, врачи лечили его неправильно - прописывали лекарства от ревматизма, которые не приносили пользы, ибо не была выявлена истинная причина недуга. Вскоре Николай оказался прикован к коляске. Это стало ужасным стрессом, который терпела императрица Мария Александровна. Болезнь сына шла вслед за смертью первой дочери Александры, умершей от менингита. Мать постоянно находилась при Николае, даже когда было решено отправить его в Ниццу на лечение от туберкулеза позвоночника, где он и скончался в 22 года.

Охлаждение отношений с мужем

И Александр, и Мария по-своему с трудом переживали эту утрату. Император винил себя за то, что заставил сына много заниматься физической подготовкой, отчасти из-за чего и произошел несчастный случай. Так или иначе, но трагедия отдалила супругов друг от друга.

Беда заключалась в том, что вся их дальнейшая совместная жизнь состояла из одних и тех же ритуалов. По утрам это был дежурный поцелуй и рядовые разговоры о династических делах. Днем супруги встречали очередной парад. Вечер императрица проводила с детьми, а муж постоянно пропадал по государственным делам. Он любил семью, но его времени просто не хватало на родственников, чего не могла не заметить Мария Александровна. Императрица пыталась помочь Александру в делах, особенно в первые годы.

Тогда (в начале царствования) царь с радостью советовался с супругой о многих решениях. Она всегда была в курсе последних докладов министров. Чаще всего ее советы касались системы образования. Это во многом было связано с благотворительной деятельностью, которой занималась императрица Мария Александровна. И развитие образования в эти годы получило закономерный толчок вперед. Открывались училища, доступ к ним появился у крестьян, которых, помимо всего прочего, еще и освободили от крепостничества при Александре.

Сама императрица имела на этот счет самое либеральное мнение, которым делилась, например, с Кавелиным, говоря ему о том, что горячо поддерживает мужа в его желании дать самому многочисленному сословию России свободу.

Однако с появлением Манифеста (1861 год) императрица все реже касалась государственных дел из-за некоторого охлаждения отношений с мужем. Это было связано и со своенравным характером Романова. Царя все чаще настигал шепот во дворце о том, что он слишком часто оглядывается на мнение супруги, то есть находится у нее под каблуком. Это раздражало свободолюбивого Александра. Кроме того, сам титул самодержца обязывал его принимать решения только своей волей, без советов с кем-либо. Это касалось самой природы власти в России, которая, как считалось, давалась от Бога единственному помазаннику. Но настоящий разрыв между супругами был еще впереди.

Екатерина Долгорукова

В 1859 году Александр II проводил маневры в южной части империи (территория нынешней Украины) - отмечалось 150-летие битвы под Полтавой. Государь остановился с визитом в усадьбе знаменитого дома Долгоруковых. Этот род являлся ветвью от князей Рюриковичей. То есть его представители были далекими родственниками Романовых. Но в середине XIX века родовитая семья была а у ее главы князя Михаила осталось только одно имение - Тепловка.

Император вошел в положение и помог Долгорукову, в частности устроил его сыновей в гвардию, а дочерей отправил в Смольный институт, пообещав оплатить расходы из царского кошелька. Тогда же он встретился с тринадцатилетней Девочка удивила его своим любопытством и жизнелюбием.

В 1865 году самодержец по традиции побывал с визитом в Смольном институте благородных девиц. Тогда-то он после долгого перерыва вновь увидел Екатерину, которой исполнилось уже 18 лет. Девушка отличалась удивительной красотой.

Император, который обладал влюбчивым нравом, начал присылать ей подарки через своих помощниц. Он даже стал наведываться в институт инкогнито, однако было решено, что это слишком, и девушку под предлогом плохого здоровья отчислили. Теперь она жила в Петербурге и виделась с царем в Летнем саду. Ее даже сделали фрейлиной хозяйки Зимнего дворца, коей являлась императрица Мария Александровна. Жена Александра Второго тяжело переживала слухи, роем вьющиеся вокруг молодой девушки. Наконец Екатерина уехала в Италию, чтобы не вызывать скандала.

Но Александр был настроен серьезно. Он даже пообещал фаворитке, что женится на ней, как только представится такая возможность. Летом 1867 года он прибыл в Париж по приглашению Наполеона III. Туда же из Италии отправилась Долгорукова.

В конце концов император попытался объясниться со своей семьей, желая, чтобы его в первую очередь услышала Мария Александровна. Императрица, супруга Александра II и хозяйка Зимнего дворца, попыталась соблюсти приличия и не позволяла конфликту выйти за пределы резиденции. Однако ее старший сын и наследник престола взбунтовался. Это было неудивительно. Будущий отличался крутым нравом даже в совсем молодом возрасте. Он ругал отца, а тот, в свою очередь, приходил в ярость.

В итоге Екатерина все же переехала в Зимний дворец и родила от царя четверых детей, которые потом получили княжеские титулы и были узаконены. Это случилось после смерти законной супруги Александра. Похороны императрицы Марии Александровны дали возможность царю заключить брак с Екатериной. Она получила титул светлейшей княгини и фамилию Юрьевская (как и ее дети). Однако император недолго был счастлив в этом браке.

Болезнь и смерть

Здоровье Марии Александровны было подорвано по многим причинам. Это частые роды, измена мужа, смерть сына, а также сырой климат Петербурга, к которому коренная немка была не готова в первые годы переезда. Из-за этого у нее началась чахотка, а также нервное истощение. Согласно рекомендации личного врача, женщина каждое лето отправлялась на юг в Крым, климат которого должен был помочь ей побороть болезни. Со временем женщина почти отошла от дел. Одним из последних эпизодов ее участия в государственной жизни было посещение военных советов во время противостояния с Турцией в 1878 году.

В эти годы на Александра II постоянно совершались покушения революционерами и бомбистами. Однажды взрыв произошел в столовой Зимнего дворца, но императрица была настолько больна, что даже не заметила этого, лежа в своих покоях. А ее муж выжил только потому, что задержался в своем кабинете, вопреки привычке обедать в установленное время. Постоянный страх за жизнь любимого мужа съедал остатки здоровья, которым еще владела Мария Александровна. Императрица, фото которой в то время показывают явную перемену в ее внешности, крайне исхудала и походила, скорее, на свою тень, нежели на человека в теле.

Весной 1880 года она окончательно слегла, в то время как муж переехал в Царское Село с Долгоруковой. Он наносил супруге короткие визиты, но ничего не мог поделать, чтобы хоть как-то улучшить её самочувствие. Туберкулез стал причиной, по которой скончалась императрица Мария Александровна. Биография этой женщины гласит, что жизнь её оборвалась в том же году, 3 июня по новому стилю.

Последнее пристанище супруга Александра II нашла по династической традиции в Петропавловском соборе. Похороны императрицы Марии Александровны стали траурным событием для всей страны, искренне ее любившей.

Александр ненадолго пережил первую супругу. В 1881 году он погиб после ранения в результате взрыва бомбы, брошенной ему под ноги террористом. Император был похоронен рядом с Марией Александровной.