В марте 1878 года Россия и Турция подписали Сан-Стефанский мирный договор, завершивший очередную войну двух империй. Казалось бы, война окончена, стороны договорились между собой, о чём ещё может идти речь? Но европейские державы так не считали – подписанный мир категорически их не устраивал. Великобритания заявила о непризнании Сан-Стефанского мира и потребовала созвать конгресс ведущих стран Европы для обсуждения нового договора. Он состоялся в июне-июле 1878 года в Берлине.
В столице недавно образованной Германской империи собрались дипломаты из всех великих держав конца XIX века: России, Великобритании, Франции, Германии, Австро-Венгрии, Италии, а также представители Турции и Персии. Приехали и посланцы балканских государств, но они, скорее, играли роль наблюдателей, не участвуя в выработке решений, которые касались их самих. Эта «милая» европейская традиция - решать судьбу других стран, не интересуясь мнением их народов, - будет соблюдаться ещё долго. Достаточно вспомнить печально известный Мюнхенский сговор 1938 года…
Впрочем, первую скрипку на конгрессе в Берлине играли только две страны, более всех недовольные победой России, - Великобритания и Австро-Венгрия. Англичан беспокоило усиление России и её влияния на Балканах, а также её притязания на Константинополь, к которому русские войска подбирались всё ближе. Появление новых славянских государств также не отвечало интересам Великобритании, которая видела главную опасность в создании болгарского государства. Австро-Венгрии тоже не нравилось образование у своих границ новых стран, особенно Сербии, так как на австрийской территории проживало немало сербов (в первую очередь в Воеводине) и других славянских народов (хорваты, словенцы). В Вене опасались, что они захотят объединиться. Австро-Венгрия, напротив, сама желала получить новые земли на Балканах, и усиление России в регионе было ей не по душе.
Могла ли Россия проигнорировать вызов европейских стран? В принципе могла, но это грозило новой войной, причём уже не с ослабевшей Турцией, а с целой коалицией государств во главе с Великобританией. Именно это произошло во время Крымской войны, в которую на стороне Турции вмешались Англия, Франция и Сардиния (будущая Италия). Наученный горьким опытом своего отца, Александр II не хотел повторения такого сценария. По этой же причине русские войска остановились в Сан-Стефано - предместье Константинополя, когда турецкая столица была совсем близко. Её взятие, столь вожделенное и для русской армии, и для общества, не состоялось именно из-за угроз Англии, которая отправила к берегам Константинополя свою эскадру во главе с адмиралом Джеффри Горнби. Кроме того, война 1877–1878 годов не лучшим образом отразилась на бюджете Российской империи и в целом на состоянии государства, переживавшего эпоху Великих реформ. Новая кампания против европейской коалиции могла привести к печальным результатам. Александр II и министр иностранных дел России Александр Горчаков выбрали путь переговоров.
Александр Горчаков
Тот факт, что мероприятие подобного масштаба созывалось в Германии, объединившейся всего за семь лет до этого, существенно повышал престиж страны. Канцлер Отто фон Бисмарк, бывший хозяином мероприятия, провозгласил себя «честным маклером» и уверил всех собравшихся в своём нейтралитете. На самом деле Бисмарк, прагматик и политик до мозга костей, не мог оставаться в стороне. Не желая обострять отношения с Россией, канцлер в то же время стремился к союзу с Австро-Венгрией, с которой он ещё недавно воевал за главенство в германских землях. Бисмарк косвенно дал понять русской делегации, что поддержки от Берлина ей ждать не стоит, и рекомендовал согласиться на австро-венгерские условия. Это поставило Россию фактически в изоляцию.
Великобритания и Австро-Венгрия, заботясь о своих интересах, маскировали их под «заботу о Турции». Стремясь урезать победу России, они способствовали сохранению за османами ряда территорий, прежде всего за счёт Болгарии. Эта помощь, предоставленная Турции европейскими странами, была отнюдь не бескорыстной. За усилия английских и австрийских дипломатов султан Абдул-Хамид II расплатился землями своей же страны: Австро-Венгрия оккупировала Боснию и Герцеговину, а Великобритания заняла Кипр. Последнее обстоятельство оказалось особенно важным для королевы Виктории: теперь она становилась повелительницей всего Средиземного моря, владея тремя важнейшими пунктами - Гибралтаром, Мальтой и Кипром. С их помощью Великобритания могла контролировать всю средиземноморскую торговлю и следить за передвижением флота любой державы.
Итогом Берлинского конгресса, продлившегося ровно месяц, стало подписание Берлинского трактата 1(13) июля 1878 года. Он был призван решить балканский вопрос с его взаимными территориальными притязаниями. В реальности же принятые решения не облегчили, а, напротив, усложнили положение на Балканах, так как в их основу лёг принцип «разделяй и властвуй».
Расчленённой оказалась Болгария, чьи земли урезали почти втрое. Между Дунаем и Балканским хребтом - именно на такой границе настаивали английские представители - появилось вассальное Болгарское княжество, сохранявшее зависимость от Османской империи (впрочем, эта зависимость заключалась только в утверждении главы княжества султаном и выплате дани). Его столицей стала София, чему активно сопротивлялись англичане, но здесь переломить русское сопротивление они не смогли. Южнее была создана Восточная Румелия - населённая болгарами провинция в составе Турции, получившая некоторую автономию, хотя и не такую значительную, как Болгарское княжество. Остальные земли, предназначавшиеся Болгарии по Сан-Стефанскому договору, снова стали частью Турции без всякой автономии. Болгария не просто серьёзно уменьшилась в размерах, потеряв македонские земли, но и потеряла выход к Эгейскому морю. В княжестве сохранялось присутствие русских войск, правда, не два года, как планировалось ранее, а всего на девять месяцев.
Сербия также потеряла некоторые предназначенные для неё территории. В то же время небольшая часть земель, отрезанных от Болгарии, была передана Сербии. В дальнейшем это породило напряжённость между двумя странами, что сыграло свою роль при следующих конфликтах на полуострове. Меньшая территория (по сравнению с тем, что было решено в Сан-Стефано) отошла и к Черногории, которая хоть и добилась получения порта Бар, но всё ещё не имела права держать свой флот. Против этого категорически выступила Австро-Венгрия, видевшая себя повелительницей Адриатики. Она же добилась, чтобы территории Сербии и Черногории не соприкасались: между ними оставили небольшой коридор, принадлежавший Турции. Это затрудняло создание сербско-черногорского союза - классический пример политики «разделяй и властвуй»!
Небольшие, хотя и важные приращения получила Румыния - дельту Дуная и выход к Чёрному морю. Это было представлено как «компенсация» за Южную Бессарабию, которая закрепилась за румынами после Крымской войны и возвращалась теперь России (правда, без дельты Дуная). Однако если в Бессарабии усилия англичан оказались тщетными, то на Кавказе Россия часть своих приобретений всё же потеряла. В частности, пришлось вернуть Турции крепость Баязет и Алашкертскую долину. Тем не менее вопреки протестам Великобритании за Россией сохранились Карс, Ардаган и Батум, причём в последнем создали режим свободной торговли - порто-франко. Кроме того, Турции пришлось отказаться от города Хотур в пользу Персии, которая в войне вообще не участвовала.
Помимо территориальных притязаний Берлинский трактат регулировал и некоторые другие вопросы. Так, европейские державы обязали Турцию провести реформы в землях, населённых христианами, и уравнять их в правах с мусульманами, ликвидировав дискриминацию по религиозному принципу. Это касалось и турецкой Армении, о притеснениях в которой на конгрессе также шла речь. Султана обязали провести и здесь реформы, но это решение не воплотилось в жизнь. Наконец, гарантировалась свобода судоходства по Дунаю.
Несмотря на все усилия, западным державам не удалось отнять победу у России - её престиж на Балканах, померкший после Крымской войны, был восстановлен. Генерал Дмитрий Милютин, участвовавший в выработке Сан-Стефанского договора, после Берлинского конгресса писал: «Если достигнем хоть только того, что теперь уже конгрессом постановлено, то и в таком случае огромный шаг будет сделан в историческом ходе Восточного вопроса. Результат будет громадный, и в России можно будет гордиться достигнутыми успехами».
Кроме того, Берлинский конгресс не мог остановить главного - стремительного освобождения славянских народов. Решения о признании независимости Сербии, Черногории и Румынии, а также о восстановлении болгарской государственности (пусть и в урезанном виде) показали, что многовековое турецкое господство на Балканах заканчивается. Дальнейшие события это лишь подтвердили.
Всего через семь лет Болгарское княжество и Восточная Румелия объединились. Султан Абдул-Хамид II ничего не мог противопоставить и вынужден был смириться с этим фактом, назначив болгарского князя Фердинанда I губернатором Восточной Румелии. Точно так же Турция промолчала, когда в 1908 году объединённое княжество провозгласило полную независимость, а Фердинанд I стал царём Болгарии. И в том же году Австро-Венгрия, оккупировавшая Боснию и Герцеговину в течение 30 лет, объявила о её аннексии. Что касается Кипра, то независимость от Великобритании он получил лишь в 1960 году, а две английских военных базы сохраняются там до сих пор.
Не произошло строгого соблюдения и других норм Берлинского трактата. Реформы, которые Турция обязалась провести для облегчения положения христиан, так и не были реализованы. Не улучшилась жизнь и турецких армян. Абдул-Хамид II боялся усиления армянского влияния в восточной части Турции. В 1886 году Россия отменила порто-франко в Батуме.
Вопреки замыслу организаторов Берлинского конгресса принятый трактат не стал нерушимой нормой. Разразившиеся в 1912–1913 годах Балканские войны окончательно поставили на нём крест, а австро-венгерская аннексия Боснии и Герцеговины усложнила и без того непростую ситуацию на Балканах, справедливо получивших прозвище «пороховой погреб Европы». И уже в 1914 году в Сараево, административном центре Боснии, прозвучали роковые выстрелы Гаврило Принципа…
12 (24) апреля 1877 г . Александр II подписал манифест о начале русско-турецкой войны . Дипломатическая борьба вокруг конфликта. Лондон протестовал против объявления войны Турции, настаивая, чтобы русские не посягали на британские интересы в Турции. В середине мая правительство Б. Дизраэли предложило Австро-Венгрии совместное военное выступление против России. Австро-Венгрия должна была ударить в тыл русской армии, а Англия послать свой флот к Черноморским проливам. В Вене отказались от вступления в войну против России, но согласились участвовать в послевоенном урегулировании на Балканах. 19(31) января в Адрианополе было подписано перемирие , по которому русская армия продолжала занимать ряд территорий.
19 февраля (3 марта) 1878 г. и был подписан мирный договор при участии графа Н.П. Игнатьева .
Условия Сан-Стефанского договора:
1. Черногория, Сербия и Румыния получали полную независимость, автономными становились Босния и Герцеговина.
2. Создание крупного автономного болгарского государства. На территории Болгарии разрушались крепости и выводились турецкие войска.
3. России возвращалась потерянная после Крымской войны Южная Бессарабия, на Кавказе – Ардаган, Карст, Баязет и Батум, Турция выплачивала контрибуцию в размере 310 млн. руб.
Берлинский конгресс и его решения. Предстояла большая борьба за выполнение условий договора, против которых выступали Англия и Австро-Венгрия.
Причины созыва Берлинского конгресса:
1. Англия и Австро-Венгрия хотели увеличить свои территории;
2. Англия и Австро-Венгрия стремились подорвать русское влияние на Балканах и принизить результаты военных побед России.
3. Хотели пересмотреть новые границы Болгарии, простиравшиеся почти до Константинополя, что вызвало тревогу у турецкого султана.
4. Австро-Венгрию больше всего беспокоило усиление влияния славянских народов на Балканах.
Берлинскому конгрессу предшествовал ряд соглашений. 18(30) мая 1878 г. состоялось секретное англо-русское соглашение , которое предопределило в общих чертах условия пересмотра Сан-Стефанского договора. 23 мая (4 июня) Англия подписала секретный договор с Турцией об оборонительном союзе – Кипрскую конвенцию , по которой Великобритания получила право на оккупацию Кипра и право на контроль проведения турецким правительством реформ в Малой Азии. Фактически в Берлине Россия оказалась в дипломатической изоляции. Германия , на помощь которой рассчитывало царское правительство, формально не вмешивалась в дебаты и реальной помощи не только не оказала, но и поддерживала противников России. Новый Берлинской трактат 1878 г. существенно ущемлял интересы России и славянских стран.
1.Была признана независимость Черногории, Сербии и Румынского княжества, но их территориальные приращения по Сан-Стефанскому договору были значительно сокращены.
2. Болгария оказалась разделенной на две части (границей ее являлись Балканы). Северное Болгарское княжество получало автономию, а южная часть, так называемая Восточная Румелия, оставалась под властью Турции (формально автономная турецкая провинция с губернатором-христианином).
3. Австро-Венгрия добилась права на оккупацию Боснии и Герцеговины и размещения гарнизонов между Сербией и Черногорией – в Новопазарском санджаке, который оставался за Турцией.
4. Россия отказывалась от Баязета и Алашкертской долины и приобрела лишь Ардаган, Карс и Батуми, в котором обязалась ввести режим порто-франко (порт свободной торговли). К России переходила Южная Бессарабия.
Англии достался Кипр, оккупированный англичанами без фирмана (указа) турецкого султана, не захотевшего выполнить английский ультиматум об уступке Кипра, но вынужденного смириться с этим де-факто.
Итоги русско-турецкой войны 1877–1878 гг.:
1. Решения Берлинского конгресса были восприняты в России как поражение русской дипломатии.
2. Результаты русско-турецкой войны сыграли важнейшую роль в национальном освобождении славянских государств на Балканах, развитии там капиталистических отношений, консолидации национальных сил.
Мы рассказали о том, как русские освободили балканских славян, и том, как Запад мешал России добиться своих геополитических целей. В настоящей статье мы продолжим эту тему.
Итак, в январе 1878 г. русские армии перешли Балканы и разгромили турецкие войска в Южной Болгарии. 8 января 1878 г. турецкое правительство обратилось к русскому командованию с просьбой о перемирии. Однако наступление русских войск развивалось успешно и командование не спешило начинать переговоры о перемирии. В то же время канцлер А.М. Горчаков считал необходимым согласовать условия будущего мира с Австро-Венгрией.
Несмотря на то, что русские войска фактически одержали победу, Турция была полностью повержена, а Австро-Венгрия не принимала никакого участия в боевых действиях и не оказывала никакой помощи русским, российский министр иностранных дел считает необходимым срочно согласовать с ней условия будущего мира: вдруг любезные министру европейцы останутся чем-то недовольны!
Со стороны австрийцев, естественно, поступили возражения против предполагаемых условий мирного договора - реальное освобождение славян и любое усиление России на Балканах были Вене не по нутру. Царь и Горчаков были настолько напуганы австрийским ответом, что немедленно отправили командующему русскими войсками брату царя великому князю Николаю Николаевичу телеграмму, в которой приказали не предъявлять туркам никаких условий мира, а затребовать от Стамбула мирные предложения. Можно только представить себе, какие условия мира могли сочинить турки. Горчаков мотивировал свою позицию следующим образом: «Нам важно выиграть время, чтобы прийти к соглашению с Австрией » . Напомним, в военном отношении Австро-Венгрия была слабой державой: за прошедшие 20 лет (1859-1878 гг.) она с треском проиграла две войны - Франции и Пруссии. Внутриполитическая обстановка в стране была крайне напряжённой: немцы, венгры, славяне, румыны, итальянцы ненавидели друг друга. Больше половины населения составляли славяне (чехи, словаки, поляки, хорваты, сербы, русины), которые, стремясь к независимости, видели в Петербурге своего союзника. Война с Россией для Австро-Венгрии была равносильна самоубийству. Тем не менее, либерал-патриот Горчаков непременно стремится согласовать с ней условия договора. Объясняется это просто: «европейски» мыслящие либеральные министры никак не могли шагу шагнуть без одобрения Запада: даже самый умеренный шаг должен был получить одобрение с его стороны. Подобным образом привыкла за последние 30 лет действовать и наша современная дипломатия: любое наше действие должно получить одобрение «цивилизованного мира» - как же без этого?
Однако на этот раз российских либералов подвели… турки. Турецкие уполномоченные прибыли на переговоры, не предъявив никаких условий мира. Турецкое правительство их попросту не имело. Султану и в голову не могло прийти, что победившая держава будет запрашивать условия мира у разгромленной наголову страны: каких же условий мира эта страна пожелает. Воистину, у полудиких турок логики и здравого смыла было на порядок больше, чем у образованнейших рафинированных российских либералов. В итоге русскому командующему великому князю Николаю Николаевичу ничего другого не оставалось, как предъявить султану русские условия мира. Их разработчиком был национально мыслящий дипломат, сторонник панславизма Н.П. Игнатьев. Турецкие уполномоченные, испугавшись ответственности, отказались подписать русские условия и запросили инструкций у правительства. Ответа не было больше недели. Тем временем, русские войска продолжали победоносно двигаться к Константинополю - у турок просто не было сил их остановить.
Командующий русскими войсками Николай Николаевич предложил немедленно занять русскими войсками Константинополь и Галлиполи, чтобы преградить английскому флоту дорогу в проливы. Однако он получил немедленный и категоричный отказ: император, министр иностранных дел Горчаков и военный министр Д.А. Милютин панически боялись войны с Англией. Напомним, обладая самым мощным в мире флотом, Британия имела «игрушечную» армию, способную лишь выполнять полицейские функции в колониях. Кроме того, британцы панически боялись за «жемчужину британской короны» - Индию: в случае войны русские могли создать реальную угрозу вторжения.
Что в этот момент происходило в Лондоне? Английский кабинет министров непрерывно обсуждал положение. В отличие от милютиных и горчаковых здесь прекрасно понимали, что в одиночку воевать с русскими Британия не в состоянии. Королева Виктория впала в истерику, требуя немедленно начать войну, заявляя, что «будь она мужчиной, она немедленно отправилась бы бить русских » . Видимо у британских женщин-политиков какая-то патологическая ненависть к русским: вспомним хотя бы Маргарет Тэтчер с её словами, что для обслуживания западной культуры нужно всего лишь не более 15 млн русских, остальных надо уничтожить, или Тереза Мэй - дай ей волю, как Виктория, прямо сейчас бы бить отравилась… Однако британские государственные мужи, как и положено джентльменам, на истерику не поддались. Рассудив трезво, решили: раз сами воевать не можем (да нам и незачем), то надо найти, кто это сделает за нас (нашлись же дураки, которые в 1813-1814 гг. победили для англичан Наполеона, может и сейчас найдутся). Срочно запросили Вену: не готовы ли австрийцы ударить по ненавистным русским. Влиятельный министр иностранных дел Андраши был в принципе не против, но австрийские генералы запаниковали, они-то прекрасно понимали, чем грозит империи война с русскими. В итоге Вена (в отличие от Петербурга в 1813 г.) отказалась таскать для англичан каштаны из огня.
Тогда британцы решили применить тактику запугивания. Решено было провести военную демонстрацию и направить британскую эскадру в проливы Босфор и Дарданеллы. Однако тут стало известно, что 31 января 1878 г. турки подписали соглашение о перемирии. Флот тут же вернулся на свое место, но британская пресса продолжала нагнетать истерию, запугивая Петербург. Британское правительство в свою очередь продолжало успешно блефовать. Впрочем, что мешало российскому правительству блефовать, делая вид, что русские войска готовы к вторжению в Индию и вот-вот двинуться из Средней Азии через Гималаи? Видимо, дворянская честь, осознание того, что «порядочные люди так не поступают», и пусть о нас вытирают ноги - мы же будем «выше этого»!
Шовинистическая пропаганда в британской прессе достигла предела. Британской эскадре был опять дан приказ идти в проливы. Подойдя к проливам, эскадра стала на якорь и стала ждать «официального приглашения» от султана. Однако в Стамбуле знали истинную сущность своих «английских друзей» и прекрасно представляли себе ту цену, которую придется заплатить за «бескорыстную помощь британской демократии» против «русской тирании». Официального приглашения английским морякам от турецкого правительства так и не последовало. Что ж эскадра снялась с якоря и вернулась обратно, превратившись в посмешище всей Европы. После подобных «манёвров» даже самый непроницательный политик мог понять, что британцы воевать всерьёз не настроены.
Однако в Петербурге этого не поняли. Там царила неразбериха, близкая к панике. Узнав о движении британского флота, Александр II дал приказ русским войскам занять Константинополь. Однако Горчаков и Милютин умоляли царя этого не делать. И царь уступил им. Впрочем, немного поразмыслив, отправил оба приказа сразу. Представьте себя на месте русского командования, от которого одновременно требуют взять Константинополь и ни в коем случае этого не делать! Кстати, Милютин убеждал царя, что русская армия слаба и воевать не готова. Либеральные историки любят превозносить «военный гений» этого военного администратора до небес. Так вот, к этому моменту Милютин находился на посту военного министра 18 лет. Давайте зададимся вопросом: если чиновник находится на должности 18 лет и после этого делает открытие, что его ведомство, которым он руководил, ничего не способно сделать, не равносильно ли это признанию своей полной некомпетентности? Получается, русскую армию к войне должны были готовить англичане, турки, немцы, да кто угодно - только не военный министр генерал Дмитрий Алексеевич Милютин! В общем, ситуация более чем странная: «гениальный» военный министр находит, что после 18 лет его «успешного руководства» армия ни на что не способна; другой не менее «гениальный» министр иностранных дел не может рассмотреть блеф в действиях «наших западных партнеров» и требует немедленно принять их условия; а основоположник «эры великих реформ» в панике мечется по Зимнему дворцу и рассылает совершенно идиотские приказы!
15 февраля английский флот все же рискнул войти в проливы. Царь приказал русским войскам остановиться. В этот момент они находились в Сан-Стефано, в 12 км от столицы Турции.
3 марта был подписан Сан-Стефанский мирный договор. Несмотря на линию умиротворения по отношению к Западу, адептами которой были Горчаков и посол в Лондоне П. Шувалов, переговоры с турками повел бывший посол в Турции Игнатьев, ставивший интересы России превыше всего. Договор, нарушив все расчеты Вены и Лондона, значительно расширил границы Болгарии по сравнению с теми, которые обещали «западным партнерам» Горчаков и Шувалов. Болгария становилась фактически независимым княжеством, находящимся в номинальной зависимости от Турции. Её границы простирались от Дуная и Чёрного моря до Эгейского моря на юге и албанских гор на западе. Турецкие войска лишались права находиться в Болгарии. В течение двух лет на территории Болгарии оставалась русская армия, как гарант выполнения договора. Договор предусматривал также полную независимость Сербии, Черногории и Румынии, предоставление Черногории порта на Адриатическом море, а Румынии - Северной Добруджи. России возвращались юго-западная Бессарабия, ей передавались крепости Карс, Ардаган, Баязед и Батум. В интересах христианского населения должны были быть проведены реформы в Боснии и Герцеговине, а также на Крите, в Эпире и Фессалии. В возмещение военных расходов Турция должна была заплатить 310 млн. рублей. Вопрос о проливах в договоре не поднимался . В итоге получился весьма умеренный, но в принципе не плохой договор, учитывающий интересы и балканских славян, и России.
Тем временем, британское правительство продолжало тактику запугивания Петербурга. Необходимо было внушить русскому правительству, что Англия в самом деле будет воевать если Россия не уступит. Британский блеф полностью удался. Несмотря на то, что Лондон вовсе воевать не только не собирался, но и не мог (это признали позже сами члены британского правительства), в Петербурге были напуганы и всерьез ожидали войны. 18 марта Александр II писал великому князю Николаю Николаевичу: «Англия только ищет предлога, чтобы объявить нам войну » .
Между тем, Вена и Лондон выразили гневный протест, требуя пересмотра договора на международном конгрессе. Российское правительство с готовностью согласилось. Подобная готовность вызывает удивление: получить Россия на этом конгрессе больше того, что уже получила по Сан-Стефанскому договору, уже не могла, но вот потерять могла многое. И это при том, что ни одна держава реально воевать с Россией из-за турок не собиралась! Видимо, общественное мнение Европы и настроение немецких родственников государя значили для нашей элиты больше, чем благополучие России и судьба балканских народов… На это нам могут возразить: то, что просто и понятно нам 140 лет спустя, вовсе не было таковым для современников событий. Да, это так. Но ведь, с другой стороны, для того и существуют крупные политические деятели, дипломаты, военные, которые в отличие от рядового обывателя, должны уметь анализировать события, точно предсказывать намерения и действия противников и принимать необходимые политические решения. И уж, конечно, должны были это сделать такие гениальные и выдающиеся либеральные министры, как Горчаков и Милютин. Или вся проблема в том, что были они не такими уж выдающимися, каковыми хотят их видеть нынешние либерал-патриоты… Наверное именно эти славные либеральные традиции были взяты на вооружение нашим МИДом в вопросе по Украине: имея на руках обращение Януковича о помощи, Россия в соответствии со всеми международными нормами могла ввести на Украину войска в феврале 2014 г. и пресечь создание профашистского государства. Позднее Москва могла признать независимость Донбасса, а не играть в «федерализацию». Но мы предпочли пойти на соглашение с Западом, прикрывшись, как фиговым листком, минскими договоренностями, которые были мертворожденными с первого дня. Вместо того, чтобы вырвать из лап Запада Украину или хотя бы Донбасс, мы предпочли взять Крым и успокоиться. С голубых экранов, заламывая в экстазе руки, разные киселевы эротично нам докладывали, что кроме Крыма ничего нельзя - иначе война. Не дай Бог еще больше разозлить Запад! Впрочем, не надо обольщаться - в случае чего Крым как повод для войны тоже для Запада подойдет, если он её захочет, конечно…
В итоге, как пишут наши историки: «России, которая была не в состоянии вести войну с европейскими государствами (хотя как мы видели, воевать никто всерьёз не собирался ), не оставалось другого выхода, кроме признания предварительного характера Сан-Стефанского мирного договора и согласия на проведения конгресса » . Более того, перед началом конгресса Россия почла за честь договориться с главным противником - с Англией. Лидер российской либеральной дипломатии П. Шувалов проявил изрядное рвение. Между ним и министром иностранных дел Британии Р. Солсбери 30 мая 1878 г. было достигнуто соглашение о разделе Болгарии на две части, одна из которых признавалась самостоятельным княжеством, которое ежегодно должно платить Турции дань, а другая (Восточная Румелия) оставалась в составе Турции. В обмен Англия признавала за Россией право на присоединение Южной Бессарабии. Таким образом, ещё до начала конгресса Россия без всякой борьбы уже отступила от условий Сан-Стефанского мирного договора, ничего не получив взамен. Это если и не капитуляция, то серьёзное поражение. Кроме того, Лондон сумел вознаградить себя за счет Турции. Параллельно переговорам с русскими шли переговоры с турками. Запугивая турок русской угрозой, Лондону удалось получить их согласие на оккупацию Кипра. В итоге англичане, запугивая и тех, и других, и от русских добились значительных уступок, и от турок остров Кипр получили, не дав практически ничего взамен и не собираясь воевать на самом деле ни с кем!
Конгресс не предвещал России ничего хорошего. Англия и Австрия были враждебно настроены по отношению к России. Организатор конгресса канцлер Германии О. фон Бисмарк, заявляя о своей незаинтересованности в балканских делах, разыгрывал роль «честного маклера». На самом деле Бисмарк хотел с одной стороны, оставив Россию один на один с Англией и Австро-Венгрией, показать, что её единственная надежда - Германия. С другой - столкнув Петербург с Лондоном и Веной, отвлечь все три державы от европейских дел, и спокойно разделаться с Францией, о чём Бисмарк давно мечтал. Поэтому и Германия заняла фактически антироссийскую позицию. Во Франции у власти с конца 1877 г. было правительство Ваддингтона, которое сменило русскую ориентацию французской внешней политики на английскую. Ваддингтон искал сближения с Британией и собирался поддерживать ее на конгрессе.
6 июня правительства Англии и Австро-Венгрии подписали соглашение о согласовании политической линии обеих стран на будущем конгрессе и о противодействии притязаниям русских и балканских славян.
Конгресс открылся 13 июня 1878 г. в Берлине. Участвовали в нем шесть великих держав и Турция. Делегации великих держав возглавили - Андраши (Австро-Венгрия), Биконсфильд (Великобритания), Бисмарк (Германия), Ваддингтон (Франция), Корти (Италия). Делегации балканских стран были допущены на конгресс, но не являлись его участниками - они могли лишь в качестве зрителей наблюдать за происходящим. Российскую делегацию возглавил Горчаков, его заместителем был Шувалов. Как видим, позицию России на конгрессе определяли либеральные дипломаты, настроенные во что бы то ни стало договориться с Европой.
Основные контуры решений конгресса были определены в англо-русском соглашении от 30 мая. Однако борьба на конгрессе вспыхнула с новой силой. Западные державы стремились ещё больше ограничить Россию. Россия оказалась в полной дипломатической изоляции - все западноевропейские страны ополчились против неё. Даже слабенькая Италия пыжилась, стремясь показать русским «кузькину мать».
Российские либерал-патриоты честно стремились отстаивать интересы страны. Но что они могли сделать? В этих стратегически проигрышных условиях России оставалось только уступать. Впрочем, российские либеральные дипломаты сами себя загнали в эти условия, винить им было некого. Разве только сокрушаться, что любезный им Запад «почему-то внезапно» ополчился против России… Подобная участь ждёт всех, кто по-прежнему возлагает надежды на сотрудничество с Западом. Россия нужна Западу только затем, чтобы, использовав её в своих интересах, с удовольствием вытереть о неё ноги. Н.Я. Данилевский еще 150 лет назад писал, что западная цивилизация перманентно, стратегически будет враждебна России, потому что она не считает нас за своих. Но кто в нашей политической элите всерьёз задумывался над его пророческими словами? К сожалению, никто - ни тогда, ни сейчас…
13 июля 1878 г. конгресс завершил свою работу подписанием Берлинского трактата, заменившего собой Сан-Стефанский мирный договор. В силе оставались положения о независимости Румынии, Сербии и Черногории. Территория двух последних была значительно уменьшена, Черногория не получила выход к Адриатическому морю. Румынии, как неславянской державе, была сделана поблажка - передачу румынам Северной Добруджи оставили без изменений. Болгария была поделена на две части, одна из которых признавалась самостоятельным княжеством, которое ежегодно должно платить Турции дань, а другая (Восточная Румелия) оставалась в составе Турции. В Восточной Румелии (вопреки достигнутым ранее англо-русским договоренностям) турки получили право держать свои войска. Босния и Герцеговина подлежала оккупации австрийскими войсками. Кипр передавался англичанам. Срок пребывания русских войск на болгарской территории был ограничен 9 месяцами. Россия получала Южную Бессарабию, крепости Карс и Ардаган на Кавказе. Батум передавался России, при условии объявления его свободным портом. Крепость Баязед Россия обязывалась вернуть Турции .
Таким образом, Россия была лишена значительной части плодов своей победы, потерпев тяжелое дипломатическое поражение. Национальные интересы балканских славян грубо попирались в угоду политическим и стратегическим соображениям Англии и Австро-Венгрии. Болгарский народ лишился единства, которое ему обеспечивал Сан-Стефанский мирный договор. Для Боснии и Герцеговины турецкое владычество было заменено австрийским господством. Сразу после начала австрийской оккупации против новых хозяев в Боснии и Герцеговине вспыхнуло народное восстание, которое было подавлено жесточайшим образом. Впрочем, чего ожидать от Запада? Западная цивилизация всегда предельно цинично попирала судьбы других народов, когда речь шла о достижении любых целей, приносящих Западу хотя бы минимальную выгоду. И в отличие от нашей дипломатии, никогда не считала незападные народы «равными партнерами», с которыми можно достигнуть «взаимоприемлемых соглашений». Зачем? Агрессия и насилие в любой форме - вот средство общения Запада с «недочеловеками»!
Больше всего от конгресса выиграли Лондон и Вена. «Защитники Турции и европейской демократии» - Англия и Австро-Венгрия - без единого выстрела захватили: первая - Кипр, вторая - Боснию и Герцеговину. Но главное: они смогли улучшить свое геополитическое положение, не допустив при этом усиления России.
Но самым тяжелым последствием этих событий было другое. В результате подписания Берлинского трактата Россия отказалась не только от реализации своих планов. Обманутыми оказались надежды балканских славян, прежде всего болгар. Россия уже не казалась им такой мощной и победоносной - вот только что она разгромила турок, но едва Лондон и Вена грозно цыкнули на неё - и она сразу стала на задние лапки. В отличие от Петербурга, чей авторитет сильно упал в глазах славянской интеллигенции и политической элиты, сильно возрос авторитет Германии. Именно эта держава, формально не заинтересованная в балканских делах и не ущемляющая интересы славян, стала казаться им воплощением силы и истинного величия. Болгарская политическая и военная элита всё больше стала ориентироваться на Берлин. Впрочем, в полной мере это скажется не сразу, а лишь в годы Первой мировой войны.
В России все слои общества были разочарованы итогами конгресса. Горчаков писал императору: «Берлинский трактат - самая черная страница в моей служебной карьере ». Александр II приписал на этом письме: «И в моей тоже » . Вот так, возрыдали, посыпали голову пеплом… Но были ли сделаны какие-либо выводы по поводу наших «западных партнеров»? Увы, нет. Но об этом расскажем в следующих статьях.
И последнее. Мы не ставили перед собой задачу опорочить честное имя Александра II, Горчакова, Милютина, усомниться в той роли, которую они сыграли в истории. Со дня описанных событий прошло 140 лет. Всё это уже история. С мертвыми воевать не просто смешно - это преступно. И царь, и его министры честно служили России в меру своих возможностей, пытались отстаивать её интересы так, как они эти интересы понимали. Мы ни в коем случае не хотели чернить их память - мир их праху. Конечно, как писал Шота Руставели: «каждый мнит себя стратегом, видя бой издалека
». Возможно, это относится и к нам. Наверное, можно было бы написать (как уже тысячу раз до нас писали) «благолепную» статью к юбилею, восхитившись «государственной мудростью и великими деяниями» царя и его министров. Однако мы видим долг историка в другом: честно проанализировать совершенные ошибки, вовсе не для того чтобы поглумиться над деятелями прошлого, тем более, как ни старайся уже ничего в нем изменить нельзя. Проанализировать их надо для того, чтобы не повторить эти ошибки в будущем.
Иначе сбудутся пророческие слова русского историка В.О. Ключевского: «История учит даже тех, кто её не изучает. Их она учит наказывая
».
История дипломатии в пяти томах. Т.II / под ред. В.Н. Хвостова. - М.: Госиздательство политической литературы, 1963. - С. 121.
История дипломатии в пяти томах. Т.II / под ред. В.Н. Хвостова. - М.: Госиздательство политической литературы, 1963. - С. 122.
История дипломатии в пяти томах. Т.II / под ред. В.Н. Хвостова. - М.: Госиздательство политической литературы, 1963. - С. 126.
История дипломатии в пяти томах. Т.II / под ред. В.Н. Хвостова. - М.: Госиздательство политической литературы, 1963. - С. 128.
Кузнецов А.И., Райков Ю.А., Самойленко В.В. История дипломатии России в двух томах. Т. I. - М.: Издательство «Аспект Пресс», 2018. - С. 286.
История дипломатии в пяти томах. Т.II / под ред. В.Н. Хвостова. - М.: Госиздательство политической литературы, 1963. - С. 131-132.
Толмачев Е.В. Александр II и его время. В 2 книгах. Кн. 2. М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 1998. - С. 109.
Берли́нский конгре́сс (1 (13) июня - 1 (13) июля 1878), международная конференция, созванная для пересмотра условий Сан-Стефанского мирного договора (1878), завершившего русско-турецкую войну (1877-1878). В работе конгресса приняли участие представители России, Великобритании, Австро-Венгрии, Германии; присутствовали также делегации Франции, Италии, Турции. На конгресс были приглашены представители Греции, Ирана, Румынии, Черногории, Сербии. Инициаторами конгресса явились Австро-Венгрия и Великобритания, выступившие против усиления позиций России на Балканах, против национального освобождения славянских народов Балканского полуострова, особенно против независимости Болгарии. Россия под угрозой войны с Великобританией и Австро-Венгрией, ослабленная только что завершившейся войной с Турцией и не поддержанная Германией, была вынуждена согласиться на созыв конгресса. Берлинскому конгрессу предшествовал ряд соглашений. 18(30) мая 1878 года состоялось секретное британо-русское соглашение, которое предопределило в общих чертах условия пересмотра Сан-Стефанского договора. 23 мая (4 июня) Великобритания подписала секретную конвенцию с Турцией, по условиям которой получила остров Кипр, в взамен обязалась защищать турецкие владения в Азии. Британо-австрийское соглашение 25 мая (6 июня) определило общую линию поведения обеих держав на Берлинском конгрессе.
Председательствовал на конгрессе германский канцлер Отто Бисмарк. Важнейшие вопросы обычно предварительно решались на частных совещаниях представителей Германии, Великобритании, Австро-Венгрии и России, делегации которых возглавляли соответственно Бисмарк, премьер-министр Б. Дизраэли, министр иностранных дел Д. Андраши и канцлер А.М. Горчаков. Споры шли в основном о Болгарии, территорию которой, определенную Сан-Стефанским договором, Австро-Венгрия и великобритания желали урезать до минимума; о Боснии и Герцеговине, на которые претендовала Австро-Венгрия; о территории в Закавказье, отошедшей от Турции к России, против чего протестовала Великобритания. Бисмарк объявил себя нейтральным посредником, но на деле поддерживал требования Австро-Венгрии и Великобритании, вынудив Россию принять большую их часть.
1 (13) июля был подписан Берлинский трактат, изменивший условия Сан-Стефанского договора в ущерб России и славянским народам Балканского полуострова. Он отодвигал южную границу Болгарии за Балканский хребет. Болгария объявлялась автономным княжеством, выборный глава которого утверждался султаном с согласия великих держав. Временно управление Болгарией до введения в ней конституции сохранялось за русским комиссаром, однако срок пребывания русских войск в Болгарии был ограничен 9 месяцами. Турецкие войска не имели права находиться в княжестве, но оно обязано было платить Турции ежегодную дань. Болгарские области к югу от Балканского хребта составили турецкую провинцию Восточная Румелия, которая оставалась под непосредственной политической и военной властью султана и губернатор которой назначался султаном сроком на пять лет с согласия великих держав. Фракия, Македония и Албания оставались за Турцией. В этих провинциях, а также на Крите и в областях, населенных армянами, Турция обязывалась провести реформу местного самоуправления, уравняв в правах христиан с мусульманами. Была признана независимость Черногории, Сербии и Румынии.
Однако территория, отходившая по Сан-Стефанскому договору к Черногории, значительно сокращалась. Предоставленный Черногории Сан-Стефанским договором выход к морю (с портом Бар) сохранялся, но без права держать военный флот. Контроль над черногорским побережьем передавался Австро-Венгрии. Территория Сербии несколько увеличивалась, но не за счет Боснии, а за счет земель, на которые претендовала Болгария. Австро-Венгрия добилась права оккупировать Боснию и Герцеговину, а также держать гарнизоны в Новопазарском санджаке, которые оставались за Турцией. Румыния получала Северную Добруджу взамен придунайского участка Бессарабии, возвращенного России, и дельту Дуная. Окончательное решение об увеличении территории Греции должно было определиться дальнейшими переговорами, которые завершились в 1880 году передачей Греции Фессалии и части Эпира. Берлинским трактатом гарантировалась свобода плавания по Дунаю. В Закавказье за Россией оставались Карс, Ардаган и Батум с их округами. Баязет с Алашкертской долиной возвращался Турции. Батум объявлялся свободным портом (порто-франко), по преимуществу коммерческим.
Берлинский трактат сохранял силу до Балканских войн (1912-1913), но часть его постановлений осталась невыполненной или была позднее изменена. Не были проведены в жизнь обещанные Турцией реформы местного самоуправления в областях, населенных христианами. Болгария и Восточная Румелия в 1885 году слились в единое княжество. В 1886 году Россия отменила режим порто-франко в Батуме. В 1908 году Болгария объявила себя независимым от Турции царством, а Австро-Венгрия аннексировала оккупированную Боснию и Герцеговину.
Германская империяВеликобритания Великобритания
Третья французская республика Третья французская республика
Османская империя Османская империя
Австро-Венгрия Австро-Венгрия
Королевство Италия Королевство Италия
Принятие согласованных решений по рассматриваемым вопросам
Подписание Берлинского трактата
На условия Сан-Стефанского мирного договора последовала резкая критика со стороны европейских держав. Лондон считал наилучшей границей Болгарии Балканский хребет. Австро-Венгрия заявила о нарушениях прежних австро-русских соглашений. Австро-Венгрия и Англия выступали против усиления позиций России на Балканах, против национального освобождения славянских народов Балканского полуострова, особенно против образования там крупного славянского государства - Болгарии .
Было очевидно, что Россия начинать новую войну против коалиции была не в состоянии. Поддержки со стороны Германии также нельзя было ожидать. В частных беседах с русским послом в Германии Бисмарк рекомендовал согласиться на обсуждение условий договора на международном конгрессе.
Оказавшись в изоляции, Петербург вынужден был признать договор предварительным и пойти на его пересмотр на Берлинском конгрессе. В работе конгресса приняли участие представители России , Англии , Австро-Венгрии и Германии . Присутствовали также делегации Франции (во главе с министром иностранных дел Ваддингтоном), Италии (министр иностранных дел Корти) и Турции (Каратеодори). На конгресс были приглашены представители Греции , Ирана , Румынии , Черногории и Сербии .
Однако это давление (или его имитация) на Индию в глубине Азии не помогло русской дипломатии на конгрессе.
Берлинскому конгрессу предшествовал ряд соглашений. 18(30) мая 1878 года состоялось секретное англо-русское соглашение, которое предопределило в общих чертах условия пересмотра Сан-Стефанского договора. 23 мая (4 июня) Англия подписала секретный договор с Турцией об оборонительном союзе - Кипрскую конвенцию , по которой Великобритания получила право на оккупацию Кипра и право на контроль проведения турецким правительством реформ в Малой Азии. Англия же обязалась отстоять «силой оружия» границы в Азии, если Россия потребует их исправления вне пределов, определенных в Сан-Стефано. Англо-австрийское соглашение 25 мая (6 июня) также определило общую линию поведения для обеих держав на конгрессе.
Председательствовал на конгрессе германский канцлер Бисмарк . Важнейшие вопросы обычно предварительно решались на частных совещаниях представителей Германии, Англии, Австро-Венгрии и России, делегации которых возглавляли соответственно Бисмарк, премьер-министр Б. Биконсфилд (см. Дизраэли), министр иностранных дел Д. Андраши и канцлер А. М. Горчаков . Споры шли в основном о Болгарии, территорию которой, определённую Сан-Стефанским договором , Австро-Венгрия и Англия желали урезать до минимума, о Боснии и Герцеговине , на которые претендовала Австро-Венгрия, и о территории в Закавказье , отошедшей от Турции к России, против чего протестовала Англия. Бисмарк объявил себя нейтральным посредником, но на деле поддерживал требования Австро-Венгрии и Англии, вынудив Россию принять большую их часть.
Берлинский трактат
1(14) июля был подписан Берлинский трактат
, который явился результатом работы Берлинского конгресса
, созванного по инициативе западных держав для пересмотра условий Сан-Стефанского договора в ущерб России и славянским народам Балканского полуострова.
- Болгария была разделена на три части: вассальное княжество от Дуная до Балкан с центром в Софии; болгарские земли к югу от Балкан образовали автономную провинцию Турецкой империи - Восточная Румелия с центром в Филиппополе; Македония - земли до Адриатики и Эгейского моря возвращались Турции без каких-либо изменений в статусе.
- Болгария с центром в Софии объявлялась автономным княжеством, выборный глава которого утверждался султаном с согласия великих держав. Временное управление Болгарией до введения в ней конституции сохранялось за русским комендантом, однако срок пребывания русских войск в Болгарии был ограничен 9 месяцами. Турецкие войска не имели права находиться в княжестве, но оно обязано было платить Турции ежегодную дань.
- Турция получала право охранять границы Восточной Румелии силами только регулярных войск, расположенных в пограничных гарнизонах.
- Фракия и Албания оставались за Турцией. В этих провинциях, а также на Крите и в турецкой Армении, Турция обязывалась провести реформу местного самоуправления в соответствии с органическим регламентом 1868 г., уравняв в правах христиан с мусульманами .
- Турция отказывалась в пользу Персии от прав на спорный пограничный г. Хотур (38°28′17″ с. ш. 44°24′00″ в. д. / 38.47139° с. ш. 44.40000° в. д. / 38.47139; 44.40000 (G) (Я) ).
- Была признана независимость Черногории , Сербии и Румынского княжества .
- Территориальные приращения Черногории и Сербии, предусмотренные Сан-Стефанским договором, были урезаны.
- Черногория, получившая на Адриатическом море порт Антибари, лишалась права иметь флот, а морской и санитарный контроль в этих водах передавался Австро-Венгрии.
- Территория Сербии несколько увеличивалась, но не за счёт Боснии, а за счёт земель, на которые претендовала Болгария.
- Румынское княжество получало болгарскую Северную Добруджу и дельту Дуная.
- Австро-Венгрия добилась права на оккупацию Боснии и Герцеговины и размещения гарнизонов между Сербией и Черногорией - в Новопазарском санджаке , который оставался за Турцией.
- Исправление греко-турецкой границы было предоставлено переговорам этих двух стран при посредничестве европейских держав в случае их неудачи. Окончательное решение об увеличении территории Греции было принято в г. передачей Греции Фессалии и части Эпира .
- Гарантировалась свобода судоходства по Дунаю от Чёрного моря до Железных Ворот .
- Россия отказывалась от Баязета и Алашкертской долины и приобрела лишь Ардаган , Карс и Батуми , в котором обязалась ввести режим порто-франко (порт свободной торговли). К России переходила Южная Бессарабия .
Берлинский трактат сохранял силу до Балканских войн 1912-1913 гг., но часть его постановлений осталась невыполненной или была позднее изменена. Так, не были проведены в жизнь обещанные Турцией реформы местного самоуправления в областях, населённых христианами. Болгария и Восточная Румелия в г. слились в единое княжество (см. Болгарский кризис). В г. Россия отменила порто-франко в Батуме. В г. Болгария объявила себя независимым от Турции царством, а Австро-Венгрия превратила оккупацию Боснии и Герцеговины в аннексию .
По свидетельству английского историка А. Тейлора, берлинский трактат «явился своего рода водоразделом», которому предшествовали 30 лет войн, а после него установилось мирное время на 34 года. Однако за этой видимостью скрывалась напряженная дипломатическая борьба и угроза войны постоянно висела в Европе .
См. также
Напишите отзыв о статье "Берлинский конгресс"
Примечания
Источники
- Дебидур А. Дипломатическая история Европы. Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. Т. 2 Стр. 450-469. ISBN 5-85880-089-0
- Сборник договоров России с другими государствами, 1856-1917, М., 1952.
- История дипломатии , 2 изд., т. 2, М., 1963.
Литература
- // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
|
||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Берлинский конгресс
Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
